Когда Шейна, волоча за собой одеяло, спустилась в холл, Лили повернула к Джону свое разъяренное лицо. Ей хотелось ударить его по физиономии, накричать на него от полной своей растерянности и фрустрации, но у него был такой жалкий вид, что она сдержалась.
— Ты на меня сердишься? — спросил он. — Из-за того, что я позвонил в полицию, не посоветовавшись с тобой, после того, как мы договорились не сообщать ничего полицейским?
Она глубоко вздохнула.
— Ты сделал то, что считал правильным. Я тоже считаю, что, в конечном счете, ты поступил правильно. Я не сержусь, Джон, я… я… — У нее закружилась голова, перед глазами вспыхнули яркие блики. Она почти отключилась и начала падать; он подхватил ее на руки. — Я в порядке, — проговорила она слабым голосом, пытаясь высвободиться и отталкивая его. — У меня просто на минутку закружилась голова. Почему бы тебе не принять душ, пока я позвоню в несколько мест? Ты ужасно выглядишь.
— Может, я лучше приготовлю тебе что-нибудь поесть? Я сделаю тосты или еще что-нибудь. Может, если ты поешь, то почувствуешь себя лучше?
В ответ она смерила его ледяным взглядом воспаленных ненакрашенных глаз.
— Прими душ, Джон. Позволь мне сделать то, что я должна сделать.
Как побитый щенок, он ссутулил плечи и поплелся в спальню. Часы на кухне показывали девять сорок пять, когда Лили подошла к телефону и набрала свой служебный номер. Дозвонившись до коммутатора, она хотела соединиться с Батлером, но передумала и попросила телефонистку набрать номер Ричарда.
— Ричард Фаулер, — отозвался он, по звуку было ясно, что телефон включен на громкоговорящее устройство.
— Это я, Лили Отключи громкоговоритель.
Когда его голос зазвучал не так, словно он находился в большом зале, она заговорила более мягко.
— Передай Батлеру, что у меня срочное дело и я сегодня не смогу приехать на службу. Я сама позвоню ему позже сегодня или завтра утром. Тебе придется просмотреть и подписать несколько дел, они лежат у меня в столе, некоторые на стеллаже. Все остальное может подождать.
— Все сделаю. Как насчет сегодняшнего вечера?
— Сейчас я не могу говорить. Я обещаю, что все расскажу тебе позже. Пожалуйста, прикрой меня.
— Ты что-нибудь слышала об Аттенберге?
Аттенберг был главным судьей уголовного суда, ему было под семьдесят. Однажды он признал незаконным допрос Лили какого-то свидетеля, и с тех пор они находились не в лучших отношениях.
— Ты расскажешь мне об этом завтра. — Она собралась повесить трубку.
Но он продолжал:
— Аттенберг умер. Старик скончался вчера от сердечного приступа. Я сегодня чуть свет примчался на работу и сразу отправился к Батлеру. Потом он позвонил мне в кабинет. Правда, я не придумываю. Я только что от него. Лили, Батлер только что разговаривал с губернатором о замене.
Лили затаила дыхание и прижалась к кухонному столу. Она была не в силах ничего ответить.
— Ты меня слышишь? — Он говорил приглушенным заговорщическим тоном. — Они думают, не назначить ли тебя на эту должность, Лили. Можешь верить или не верить, но Батлер спрашивал мое мнение на этот счет. Они хотят назначить на образовавшуюся вакансию женщину, стало быть, речь идет либо о тебе, либо о Кэрол Абрамс. Возможно, сегодня тебе будет звонить губернатор. Будь я на твоем месте, я бы приехал, невзирая ни на какие обстоятельства. Если ты, конечно, не умираешь. — Он рассмеялся.
— Или не произошло еще чего-нибудь. — Она не отдавала себе отчета в своих словах. Ее мысли были в таком беспорядке, что она вообще потеряла способность думать и путалась в словах. — Сегодня ночью мою дочь и меня изнасиловали, угрожая ножом. Мы сейчас поедем в госпиталь на судебно-медицинскую экспертизу.
— Господи, почему ты мне сразу этого не сказала? Вы не ранены? Где ты? Я сейчас же приеду…
— Они и теперь могут предложить мне место верховного судьи штата? — спросила она, голос отказывался повиноваться ей. Растягивая спираль телефонного провода, она подошла к мойке и несколько раз ополоснула лицо холодной водой.
— Мне так жаль, что это случилось, Лили. Очень жаль.
— Ричард, ты можешь ответить мне прямо? Они будут рассматривать мою кандидатуру, зная, что меня изнасиловали?
