Проведя рукой по волосам, Доминик принялся еще внимательнее вглядываться в толпу прохожих на улице. Но если Белла едет в такси, он напрасно пытается разыскать ее.
При мысли о том, что потерял ее, Доминик почувствовал, как в груди у него заныло.
Он всегда так старательно прорабатывал деловую стратегию, пытаясь склонить людей к своей точке зрения, что привык к успеху. Вот и на этот раз был слишком уверен в том, что даже после всего произошедшего Белла захочет видеть его и оказаться в его объятиях.
Зачем только Доминик все это затеял и поставил жизни стольких людей с ног на голову? Переходящие улицу пешеходы остановили движение транспорта. Ему хотелось выбраться на улицу и бежать. Он нетерпеливо барабанил пальцами по стеклу окна, стучал ногой по полу, внимательно осматривая темные улицы, как вдруг…
Далеко впереди сверкнуло золотистое платье и исчезло за поворотом.
— Поворачивай направо! — приказал он шоферу.
Да, это была Белла. Она бежала вдоль тротуара.
— Останови! — Доминик бросил смятую купюру водителю и выпрыгнул из автомобиля на ходу. — Белла!
Она оглянулась и в панике посмотрела на него. Ее затравленный взгляд ударил его в самое сердце. Отвернувшись, Белла снова побежала прочь, но уже быстрее.
Внутри у него сжалось, когда он заметил, что она босой бежит по грязному тротуару. Она держала золотистые туфли в руке, а ее темные волосы развевались по ветру.
Доминик снова хотел окликнуть ее, но вместо этого решил просто догнать. Он налетел на бездомного, а также на какую-то парочку, державшуюся за руки.
Беллу было нелегко догнать, однако Доминик оказался проворнее. Он настиг Беллу в конце квартала, где ей пришлось остановиться у бордюра, чтобы пропустить несущийся на высокой скорости автомобиль. Подскочив к ней, Доминик схватил ее за талию в то мгновение, когда она уже собиралась шагнуть с тротуара.
Белла вскрикнула так, будто Доминик сильно ударил ее.
— Отпусти меня!
— Не отпущу, — он развернул ее к себе лицом. — Я не отпущу тебя.
Он говорил хриплым и прочувствованным голосом, крепко прижимая к себе Беллу.
— Ты ведь ничего мне не обещал, — она попыталась выровнять дыхание. — Я получила работу в компании благодаря своему притворству. Я в самом деле пришла в «Хардкастл энтерпрайзиз», чтобы засудить твоего отца. И теперь понимаю, что ошибалась, потому что мой отец добровольно продал свою разработку Тарранту, чтобы оплатить мое обучение. Ты правильно делаешь, что презираешь меня. Но поверь, я больше не стану крутиться у тебя перед глазами, — ее глаза сверкали от слез, она пыталась вырваться. — Отпусти меня!
Ее полные груди прижимались к его вспотевшей груди, вызывая в нем невыносимо страстное желание. Доминик не мог произнести и слова. Он хотел поцеловать Беллу. Ведь с помощью поцелуя ему удастся гораздо проще выразить ей свои истинные чувства.
— Я не могу, — с болью и смущением произнес он. — Не могу тебя отпустить.
— Почему? Неужели тебе мало того, что ты встал на сторону собственного отца и теперь действуешь против меня? Теперь ты хочешь еще меня и наказать?
— Нет, не хочу. Мне не следовало рассказывать о тебе отцу. Я должен был сохранить твою тайну. Прости меня.
После его слов в воздухе повисло молчание. Наконец Белла заговорила:
— Твои извинения не вернут мне работу. Впрочем, я ее и не заслуживаю. И не беспокойся, ты ничем не обязан ни мне, ни моей маме. Я благодарна тебе за все, что ты для нее сделал, но теперь мы с ней справимся без тебя.
Взгляд ее серых глаз был решительным. Она снова попыталась высвободиться из объятий Доминика, но он крепко держал ее. Он не мог и представить, что позволит Белле уйти. Ему хотелось прижать ее к своей груди еще крепче.
— Послушай меня, Белла, я был растерян из-за всего того, что на меня навалилось. У меня появился отец, о котором я столько времени мечтал и который ни разу не появился. Тридцать лет я с болью в душе ждал, что он объявится. А потом, когда это произошло, я встретил самую красивую, умную, волнующую и сексуальную женщину на свете…
Белла открыла рот от удивления. Доминик едва подавил желание поцеловать ее.
— Я максималист по натуре. У меня имеются определенные принципы. Я забочусь о своей семье, друзьях, работниках. В этом нет ничего сверхъестественного. — Он нахмурился: — Однако наступил момент, когда я перестал понимать, что плохо, а что хорошо. Я начал осознавать, что иногда жизнь преподносит ситуации, в которых нельзя ничего решать однозначно. Я понял, что и мой отец и ты по-своему правы, хотя и находитесь по разные стороны баррикад, стремясь к одной и той же цели. А еще…
