— Поженились…
Ник растерянно скреб ключом по таксофону. Его отец женился на мексиканке. Сложно Представить, как на это отреагировали старые друзья в Кливленде.
— Значит, теперь у меня новая мама. Когда это произошло?
— После того, как девушка вернулся из отпуска в Италии. Все твердил, что жизнь коротка. Они так здорово смотрятся вместе.»
— И не понимают ни слова из того, что говорят друг другу.
— Есть же язык любви, — хихикнула Бев. — Извини, пап. Ты прав, это сумасшествие, но они счастливы.
Нику стало не по себе оттого, что дочь смеется при упоминании о любви.
— Позвони дедушке домой. Попроси продиктовать тебе номер телефона-автомата у закусочной, где он вечно обедает. Как же она называется…
— «Лестерс».
— Верно. «Лестерс». Я позвоню завтра в полдень. Он даст мне номер таксофона, по которому и поговорим.
Джерачи продиктовал дочери три из недавно записанных номеров и сложный график, когда он будет рядом.
— Если не отвечу, не волнуйся. Дел по горло.
Бев снова заплакала, и Ник подождал, пока она успокоится, прежде чем попрощаться.
* * *
— Где ты? — спросил Фаусто Джерачи. — Я приеду за тобой.
Ник рассмеялся. Будто он мальчишка и пойман за кражу в магазине.
— Не получится, пап. Если за тобой следят…
— В этой стране я могу оказаться в любом месте за три дня; За исключением Аляски и Гавайев.
Старик до сих пор злился, что не получилось сделать Сицилию сорок девятым штатом, а Аляску и Гавайи все-таки присоединили.
— Свяжи меня с людьми в Кливленде, которым доверяешь.
— Я никому не доверяю. Сам тебя заберу. В Кливленде буду через два дня. Кроме отца, тебе никто не поможет.
— Как насчет Майки 3.?
— Этот поляк? Ленивый боров. Вряд ли тебе удастся поднять его с постели.
Майк Зелински, чиновник из профсоюза водителей грузовиков, был другом Фаусто с детства. Его сын стал членом городского совета Кливленда. Майки 3. знаком с нужными людьми.
— Просто позвони ему, ладно?
— Два дня. И не говори, что это опасно. За мной никому не угнаться. «Хвоста» не будет.
— Сомневаюсь, пап.
Надо признать, что отец прав, с ним сложно тягаться. Водитель Фаусто — живая легенда, профессионал, откатавший два миллиона миль, обычно на огромной скорости, с пассажирами, в чьи дела не лез, при этом не заплатил ни одного штрафа и ни разу не попал в аварию (за некоторыми исключениями, которые и авариями назвать сложно).
— Где ты, неуловимый? Все у нас получится. У Джерачи и его сына.
— Слышал, тебя надо поздравить, — произнес Ник.
— Верно. Собираешь болтать или скажешь мне наконец, где ты?
* * *
Через сорок семь часов Фаусто Джерачи пригнал свой «Олдсмобиль Старфайр» на автостоянку. Эта красно-белая мощная машина с кожаными креслами десять лет назад заменила ему черный «Рокет».
— Ты быстро.
— Разве ж это быстро, — недовольно пробурчал Фаусто. — Давно бы приехал, если б на нужду не уходило больше времени, чем на заправку.
Объятье было крепким, долгим и молчаливым. Они не видели друг друга много месяцев и боялись уже не встретиться в этой жизни. Никогда раньше отец и сын не были так счастливы находиться рядом.
— Черт возьми, — наконец произнес Фаусто, топнув ногой, — я замерз.
Они пошли в мотель за вещами Ника.
— Успокой меня, отец. Скажи, что ты предохранялся.
— Послушай. Мы поженились, и точка. Жизнь коротка. Я не собираюсь изливать душу, и тебя это не касается.
— Предохранялся по пути сюда.
— По пути сюда? — ухмыльнулся Фаусто. — В полной мере. Если за мной кто и следил, он видел, как Кончита уехала на моей машине. Она время от времени водит автомобиль, и этим никого не удивишь. Я лег в багажник. Кончита припарковалась у работы, у консервного завода, приоткрыла багажник и ушла, и — опля! — я отчалил. Вырулив на дорогу, полетел стрелой вперед на сотни миль. — Он изобразил выстрел из лука и рассмеялся.
Ник опешил. Когда была жива мать, Фаусто не разрешал ей садиться за руль.
— Кстати, милая бороденка. — Старик коснулся бороды сына и покачал головой.
— Кстати, милая машинка. Правда.
— Разве не красотка? — Засияв от гордости, Фаусто хлопнул Ника по плечу. — Я выполнил работу для одного парня, возможно, ты его знаешь. Он неслабо заплатил. Под этим капотом триста сорок пять лошадей, и каждая — чистокровная верховая.
