— Майкл, мы уже обсудили…
— Знаю, об этих выходных мы уже поговорили. Согласен, пример не лучший. А что ты скажешь о той неделе, которую мы собирались провести на море?
— Тоже плохой пример. Тогда поездку отменил ты — сказал, что едешь в Ванкувер сниматься в сериале у какого-то друга.
— Не отменил, а перенес.
— Да, с той недели, что я аж за полгода наметила как свободную, на ту, когда у меня была выставка. Очень престижная, хочу сказать, выставка, на которую я пыталась пробиться последние десять лет, не говоря уже о том, что заплатила за место кругленькую сумму.
— Не могу поверить, что ты до сих пор бесишься из-за этого сериала, — сказал Майкл.
— Я не бешусь, мне даже не терпится его посмотреть. Просто напоминаю, чтобы ты не говорил о сорванной поездке.
— Потише нельзя? — проворчал кто-то из ближайшей палатки.
— Простите, — пробормотали мы хором.
Дальше мы шли молча, пока не добрались до дороги, которая делила поле битвы надвое и ограничивала лагерь с севера.
— Разве с той стороны дороги никого нет? — нахмурилась я. — Могу поклясться, сегодня утром там ставили палатки, а теперь… Черт!
Я подпрыгнула от пушечного выстрела; здесь грохотало гораздо громче, чем на ярмарке. Несмотря на это, земля почему-то больше не тряслась. Наверное, я просто привыкла.
— Пушка вон там, слева, — махнул рукой Майкл.
— Знаю. Наверное, они метят по редутам.
— По чему?
— По редутам — так называются вон те защитные сооружения на поле. Видишь земляные насыпи с торчащими из них деревянными кольями?
— А-а, вот, значит, что такое редуты, — обрадовался Майкл. — В подразделении неделями обсуждали, как мы будем штурмовать редут, а я стеснялся спросить, что это такое.
— Видимо, речь шла о Девятом редуте. На самом деле французы штурмовали его за несколько дней до конца осады, — объяснила я, подпрыгнув от очередного выстрела. — Я, кажется, догадываюсь, почему отсюда исчезли палатки.
— Я тоже. Люди сбежали подальше от канонады, поэтому лагерь так переполнен.
— Неужели они намерены палить всю ночь? — возмутилась я. — Пойдем-ка потолкуем с ними.
— Мэг, зачем…
— Майкл, я помню, что ты хотел серьезно поговорить! — крикнула я через плечо, шагая через поле туда, где встали лагерем артиллеристы. — Но я, во-первых, жутко хочу спать, а во-вторых, совершенно обалдела от всего, что случилось. Вместо разговора выйдет скандал, которого я не хочу. Но если ты поможешь мне уговорить этих чертовых артиллеристов прекратить пальбу до утра, я думаю, мы придем к соглашению, тем более что я буду тебе благодарна… Ай!
Я почувствовала, что лежу на земле лицом вниз. Раздался голос:
— Стой! Кто идет?
— Ради всего святого… — пробормотала я.
— Мэг! Что с тобой? — воскликнул Майкл.
— Я обо что-то споткнулась, — объяснила я, пытаясь подняться.
— Я сказал: «Стой! Кто идет?»
— «Gatinois chasseurs»![17] — крикнул Майкл невидимому часовому. — Ты в порядке? — спросил он у меня.
— Я когда-нибудь рассказывала тебе, что на поле боя растут кактусы?
— Кактусы?
— Подойдите и представьтесь! — крикнул часовой.
— Через минутку, ладно? — попросил Майкл.
— Да, кактусы. Маленькие, аккуратненькие кактусы, всего несколько сантиметров в высоту.
— Мэг, ты что, головой ударилась?
— В детстве мы все знали, что здесь нельзя бегать босиком из-за кактусов. Колючки такие малюсенькие, что их даже пинцетом не вытащишь. Приходится ждать, пока сами выйдут.
— Ты ведь не босиком?
— Нет, — согласилась я, вставая на ноги. — Но я упала лицом в кактусы. Надеюсь, то, обо что я споткнулась, кинули не эти бестолковые артиллеристы. Хватит нам за вечер одного убийства.
— Может, поговорим с ними попозже? — предложил Майкл.
Я зашагала к лагерю артиллеристов — мы подошли так близко, что я уже видела блики костра между палатками.
Майкл с кем-то заговорил. Наверное, с часовым, решила я, прошла мимо, и тут передо мной в темноте выросло что-то огромное.
Я шагнула ближе и обнаружила, что смотрю в самое жерло пушки.
