— А как нам теперь до них добраться? — спросила Элспет. — Если они уже сели на корабль, а мы еще здесь?
— Здесь вы не в царстве людей, — тихо молвила Рослин. — У нас много выходов в Уэссекс.
Клуаран прищурился.
— Ты говорила, что Ионет все еще с тобой. Она будет готова к бою? — спросил он.
— Она не говорила со мной с тех пор, как мы покинули Снежный край, — покачала головой Элспет. — Я чувствую ее присутствие, но не знаю, как ее вызвать.
Клуаран неожиданно схватил обеими руками ее правую руку. Элспет ощутила молнию энергии, пронзившую ее обожженную ладонь. Она вскрикнула, но Клуаран будто не заметил этого.
— Ионет! — прошептал он. Эхо его голоса прокатилось вокруг, и у Элспет в голове зазвучал ответный шепот. — Ионет! — повторил он. — Приди к нам, помоги!
Впервые за все время после случившегося в пещере у Локи в голове у Элспет прозвучал ясный ответ:
— Я здесь, Клуаран…
Клуаран ахнул и выронил руку Элспет. Ей даже показалось, что он тоже слышал этот голос.
Рука Элспет излучала свет. Белый луч бил из ладони и тянулся к Клуарану. Он удлинялся, приобретая форму клинка. На мгновение в руке у Элспет появился хрустальный меч — прозрачный, но прочный. Потом свечение померкло, осталось только слабое сияние, а вскоре исчезло и оно.
Должно быть, они уже на полпути к морю, думал Эдмунд.
Теперь, когда у них появилось средство передвижения, путешествовать стало легче. Ослик пришел в себя после своего подвига, отдохнул и охотно трусил дальше, совершенно не отягощенный тяжелым грузом.
— В ту сторону он тащил полные ящики и бочки, — объяснил возчик. — Трое людей для него по сравнению с этим безделица.
Эдмунд ошибся: возчик, которого он сначала принял за старика, оказался вовсе не стар. Волосы и борода у него были лишь слегка тронуты сединой, а движения вполне энергичны. Правда, он был худой, изможденный и бедно одет.
Возчик назвался Фарди.
— Так ты из франков? — спросил Эдмунд. — На их языке это имя значит «скиталец».
Возчик помрачнел.
— Так меня кличет хозяин. Вот и скитаюсь я по дорогам, вожу его грузы.
К вечеру они достигли населенных мест: с холма стали видны возделанные поля и крыши домов. За ближайшим поворотом показалась деревянная статуя божка, разбитая в щепки, а стоявшая рядом другая статуя имела изображение лика Горящего.
— В наши дни опасно во что-то верить, — тихо сказал Фарди.
— А у тебя какая вера? — осведомился Эдмунд.
— Теперь — никакой, — отрезал возчик и повернул осла, съехав с дороги в грубую траву рядом с овечьим выпасом, за которым стоял лес. — В темноте ехать опасно, — сказал он. — Переночуем здесь.
Возчик отправился в лес добыть дичь на ужин и пригласил с собой Кэтбара. Эдмунд сложил костер, а фея принялась искать на ветках живой изгороди ранние ягоды.
— Наш спаситель — странный человек, — проговорила она, ссыпая собранное на тряпицу, пока Эдмунд высекал из кремня искру для костра.
— Мы обязаны ему жизнью. Он добр к нам: никто не заставляет его везти нас так далеко, — откликнулся Эдмунд.
Эоланда кивнула.
— Кажется, он добрый малый. Но есть в нем что-то смутное.
Охотники принесли зайца, и Эдмунд отбросил тревожные мысли; сначала он снимал с добычи шкуру, потом мастерил для нее треножник из сучков. Зато потом, у костра, под звездами, он не мог отвести от Фарди взгляд. Возчик ел мало, почти не говорил, вопросы приводили его в смущение, но все-таки немного поведал о себе. Он работал на рыбака из приморского городка Гарофлуэта, продавал улов хозяина и эль, который готовила хозяйка. Он был обречен горбатиться всю жизнь.
Услышав это, Кэтбар возмущенно воскликнул:
— Всю жизнь на положении раба — это уж слишком! На вид ты человек свободный, Фарди. Почему бы хозяину не разрешить тебе откупиться?
— Я отказался от свободы по доброй воле, — ответил возчик. — Я обязан ему жизнью, какая бы она ни была… — Он свесил голову, и разговор пошел о другом.
Когда пришло время готовиться ко сну, Эдмунд отозвал Кэтбара в сторону и передал то, что услышал от Эоланды: Фарди что-то от них утаивает.
Капитан не удивился:
— Ты не доверяешь ему даже после того, как он нас спас и поделился своей трапезой?
