Когда жеребцу до Анны оставалось несколько шагов, из кустов раздалось конское ржание, жеребец остановился, оглянулся назад, тихо заржал и пошел в противоположную сторону.
Анна заметила, что все, кто стоял возле кустов, включая и Кинара, стали не торопясь отступать от них. Но она не слышала никакого шума и если бы не ржание, она бы подумала, что там никого нет. Вскоре кусты зашевелились, и из них сначала высунулась белая морда лошади, а потом вышла и сама лошадь, полностью белая, как снег. Мужчины продолжали пятиться в сторону.
Кинар повернулся в сторону Анны и тихим голосом стал говорить:
— Ты не должна показывать, что тебе страшно. Стой и не двигайся. Это ее территория. Если ты не побежишь, она обойдет это место и уйдет.
«Не удался фокус с разрисованными лошадьми, так вам и надо, голубчики. Какая красивая лошадь! Я бы хотела иметь такую».
Лошадь шла бесшумно, грациозно, и немного пританцовывая. Анна заметила, что у нее нет подков.
«Теперь понятно, почему она не издавала шума. Какая красавица, вот бы ее погладить».
— Иди сюда, хорошая.
Анна вытянула вперед руку и стала ждать, когда лошадь сама подойдет к ней.
— Что она делает? Она что потеряла разум? Это же ЛУНЧИЯ!!! — скорее писком, чем шепотом, обратился Заиг к Кинару.
— Тебе же говорят, женщина, стой спокойно, или ты хочешь отправиться к праотцам? — прошептал Кинар, делая медленные шаги к Анне.
— Вы уже переигрываете, мальчики.
Анна, боясь спугнуть лошадь, очень медленно пошла в ее сторону.
— Стой на месте, — уже со злостью сказал Кинар.
Анна подумала, что ей показалось, и посмотрев в его сторону, увидела, что у него глаза метают молнии.
— Останови меня, — сказав это, она стала поворачиваться к лошади.
И тут Анна услышала шепот:
«ШАНДИАРА?!»
Анна так и не поняла, то ли ей послышалось, то ли она действительно это услышала, но кто это сказал, она не поняла. Она решила выбросить это из головы, и пошла дальше.
— Хорошая девочка, иди сюда.
Когда Анна подошла к кобыле вплотную и замерла, чтоб не спугнуть.
Кобыла обнюхала ее, и сочтя неопасной, потерлась о плечо. Анна стала легонько гладить ее по гриве, она удивилась тому, что она был гладкая и мягкая, как шелк. Кобыла подняла голову, посмотрела Анне в глаза, развернулась к жеребцу, который отошел в сторонку, заржала и потрусила в сторону кустов, из-за которых только что вышла. Анна заметила, что когда лошадь скрылась, все мужчины практически одновременно вздохнули с облегчением и безмолвно уставились на Анну. Они стояли, не шевелясь, а некоторые стояли с отвисшей челюсть.
Анна стояла и смотрела на них, недоумевая, что она опять натворила. Она подумала, что момент затянулся, не выдержала и спросила:
— Что вы на меня так смотрите?
Мужчины как бы очнулись от оцепенения, отводили глаза, некоторые пытались закрыть рты и было слышно только одно: «Она ее не тронула».
Кинар смотрел на Анну, так как будто первый раз увидел.
— Кто ты?
Он задал вопрос тихим голосом, продолжая наблюдать за ней.
— А вы что всегда похищаете первого, кто попадется под руку, не узнав об этом человеке ничего?
— Мы тебя не похищали.
«Опять эту волынку завел».
— Раз не похищали, значит, отпустите меня.
— Мы не можем, и ты это знаешь.
— Да что я должна, по-вашему, знать?
Он посмотрел на нее с недоверием.
— Ты какая-то странная.
— Да? Это я странная?! Ррррррр.… В своем ли вы уме?
— Кинар, я же говорил что она инкала!
И тут Анна как бы увидела себя со стороны: волосы торчком, руки разведены в стороны и сжаты в кулаки, а глаза затуманены и метают молнии.
«Что со мной происходит? Ничего не пойму. Я, конечно, не совсем уравновешенная личность, и бывало, очень сильно выходила из себя, но истеричкой я себя никогда не считала, а умалишенной тем более. А сейчас я себя чувствую именно так. Это „похитители“, которые угрожают мне своим псевдо оружием, довели меня до такого состояния. Может они на мне ставят какие-нибудь опыты? Проверяют, через сколько человек сломается и сойдет с ума из-за комедий, которые они разыгрывают перед ним? А даже если это не так, пока они не возьмут в руки нормальное оружие и не перестанут надо мной издеваться, сочиняя всякие сказки, я не собираюсь их ни в грош ставить, и уж точно не буду вести себя как пленница, боящаяся своих похитителей. Ну что ж, будем играть в вашу игру, но по моим правилам».
