— Нет. Наверное, нет.
— Наверное или нет?
— Господи, Ред. Нет. Категорически нет.
— И что будет?
— Надо полагать, меня объявят банкротом.
— Значит, тридцать штук Ричарда Логана пришлись бы весьма кстати?
Ред роняет это как бы невзначай, не меняя тона или тембра голоса, и Роберту требуется секунда или две, чтобы отреагировать.
— Редферн! Я никак не могу взять эти деньги. Это было бы неприлично!
— Почему?
— Это грязные деньги, Ред. Ты должен понимать.
— О да, я это понимаю. Но я сомневаюсь, что это поймут твои банкиры.
— Нет. Никоим образом. Лучше стать банкротом, чем спасти бизнес такой ценой. Я не пойду на это.
— Да будет тебе, папа. Ты еще скажи, что даже не думал об этом.
— Конечно нет.
— То есть ты утверждаешь, что за все время нашего сегодняшнего разговора ты ни о чем подобном не думал?
— Нет. Ни о чем таком. С чего вообще тебе это пришло в голову?
— Да с того, что до поры до времени вы с мамой нападали на меня одинаково рьяно, но как только речь зашла о награде, ты вдруг затих, как мышка. И я знаю, о чем ты подумал. Это было написано у тебя на лице.
— Почему же ты сразу ничего не сказал?
— Я так разозлился на маму, что и сам не сразу сообразил. До меня дошло, только когда я уже находился на полпути к Кембриджу. Но и додумавшись сразу, я не смог бы предложить это при маме — ты же сам видел, как она реагировала на саму мысль о возможности принять награду. Она бы так разошлась, что хоть удавись.
Роберт слабо улыбается.
— Я бы не стал высказываться таким образом, но, да, скорее всего, мы имели бы что-то в этом роде.
— Вот почему я хотел поговорить с тобой один на один.
— В этом есть смысл, Ред, но все равно это… неправильно.
— Почему? Раз уж так случилось, почему бы нам не извлечь из этого хоть какую-то пользу? Почему ты или мама — или я, к примеру, — должны страдать из-за того, что совершил Эрик? Это не наша вина. Ты должен взять эти деньги и отогнать волков подальше от двери.
— А что подумает Логан?
— Логан? Этот человек мультимиллионер. Он, вероятно, придет в восхищение от проявленных тобой прагматизма и инициативы. Господи, отец, возможно, он предложит тебе работу.
— Не шути, Ред.
— Прости. Но какое тебе дело до того, что подумает Логан? Когда Логан объявил о награде, он понимал, что ее, вероятно, придется выплатить. Ему без разницы, кому достанутся эти деньги, коль скоро речь идет о справедливости в отношении Шарлотты. Хоть семье Эрика, хоть аятолле Хомейни, какое это имеет значение?
— Наш сын убил его дочь. Вот что имеет значение.
— Нет, не имеет. Точнее, имело бы в единственном случае — вздумай мы использовать их для защиты Эрика. Но мы не собираемся этого делать. Ты ведь правда не ожидаешь, что Логан будет финансировать защиту человека, который убил его дочь?
— Но ты при этом ожидаешь, что он спасет бизнес отца того человека, который убил его дочь?
— Да, конечно. Почему бы и нет?
Роберт вздыхает.
— Просто мне это не нравится.
— Я знаю. Мне тоже очень не нравится. Но в подобной ситуации это лучшее решение.
— А что скажет твоя мать?
— А что она скажет, если ты обанкротишься? Что скажут твои банкиры, если узнают, что ты в состоянии получить необходимые деньги, но предпочитаешь этого не делать?
— Мы не заслуживаем этих денег, Ред.
— А Шарлотта не заслуживала такой смерти. Это уже разрушило жизни слишком многих людей. Так пусть хоть что-то, связанное с этой историей, кому-то пойдет на пользу.
Ред снова выступает в роли старшего по отношению к собственному отцу.
— Возьми эти деньги, папа. Из того, что тебе не хочется этого делать, вовсе не следует, что это неправильно.
Роберт ерошит волосы пальцами, а потом приглаживает их тыльными сторонами ладоней.
— Ладно. Позвони Логану и скажи ему, что мы возьмем награду.
