— До чего гнусное место, — говорит Дункан.
— Мы там еще не побывали, — замечает Кейт.
— А нужно? Ты только посмотри, что за дыра! Грязный притон гомиков-сифилитиков, да еще в Сохо, в самом темном переулке.
Прокашлявшись, Дункан с отвращением плюет на землю. Кейт нарочито оттесняет его и проходит к двери в «Субстейшн».
— Ну, давай, Дункан, — говорит она. — Смелее, не робей.
У двери двое: женщина с пурпурными волосами и кольцом в носу и вышибала с длинными, до плеч, волосами. Кейт тянется за удостоверением, но тут женщина с пурпурными волосами неожиданно говорит:
— Прошу прощения, сэр, но вам сюда нельзя.
Кейт на мгновение теряется, пока не соображает, что женщина обращается не к ней, а к стоящему за ее спиной Дункану.
— Почему, черт возьми? — сердито спрашивает Дункан.
— Потому что вы одеты не по правилам.
— На мне нормальный костюм. Как я могу…
— Никаких галстуков, сэр, — говорит вышибала.
— Ну а если я сниму галстук, тогда можно?
— Да, сэр.
Дункан стучит пальцем по голове.
— Бред какой-то.
Вышибала делает шаг к нему. Кейт встает между ними и сует под нос вышибале удостоверение.
— Детектив-инспектор Кейт Бошам, а это старший инспектор Дункан Уоррен.
Вышибала сникает.
Говорить, как они с Дунканом и условились, начинает Кейт. Обоим кажется, что так будет лучше.
— Вы двое давно здесь работаете?
— Два месяца, — отвечает женщина.
— Год, — говорит вышибала.
Кейт поворачивается к вышибале и читает имя на бейдже: Эдвин Грин.
— И вы работаете здесь каждую ночь, мистер Грин?
— Да, почти каждую.
— В таком случае посмотрите, пожалуйста, на эти фотографии и скажите, не узнаете ли вы кого-нибудь из этих людей на снимках.
Он берет фотографии. Три жертвы и три контрольные.
— Дело-то в чем? Что натворили эти ребята?
— Вы только посмотрите на них, пожалуйста.
Грин быстро просматривает их, слишком быстро, и качает головой.
— Нет. Никогда никого из них не видел.
— Посмотрите на них снова, пожалуйста, и на сей раз, черт побери, повнимательнее. Ясно?
Удивленный и пристыженный вышибала делает, что велит ему Кейт. А когда снова качает головой, она понимает, что он и вправду никого не узнает.
Когда Грин отдает фотографии Кейт, та передает их женщине.
— Вы тоже посмотрите, мадам.
Та же процедура. Тот же результат.
— Вы не против, если мы осмотрим помещение? — спрашивает Кейт.
Грин указывает на лестницу.
— Прошу.
Кейт и Дункан начинают спускаться по обшарпанным ступенькам. Музыка, до сих пор воспринимавшаяся скорее как вибрация под ногами, звучит громче когда они заворачивают за угол. На стене, у них над головами, находится телевизионный экран, и Кейт, проходя мимо, машинально бросает на него взгляд, ожидая, что там прокручивают видеоклипы или, как бывает в некоторых заведениях, посетители могут увидеть собственные изображения, переданные с камер видеонаблюдения.
Но это ни то и ни другое. То, что она видит, — это жесткое гомосексуальное порно.
Двое обнаженных мужчин, один позади другого. У того, что впереди, глаза плотно закрыты, руки он тянет назад, хватая партнера за ягодицы. Стоящий позади держит в руках член того, что впереди, тогда как его пенис введен партнеру в задний проход. Оба движутся в такт, в судорожном, возбужденном ритме.
— Ну, не знаю, — ворчит Дункан, проследив за ее взглядом. — С этими людьми определенно не все в порядке.
Кейт не говорит ничего.
В самом клубе жарко, темно, он наполнен грохотом барабанов и завываниями синтезатора. Пульсирующий свет выхватывает из мрака лица танцующих. Остановившись спиной к бару, Кейт и Дункан озираются по сторонам. В затененных углах обжимаются смутно различимые силуэты. Парочка в белых нательных фуфайках и военного образца штанах, на краю танцпола, выглядит словно позитив и негатив. Один из партнеров черный, с волосами, отбеленными перекисью, другой белый, с угольно-черной шевелюрой. Эбонит и слоновая кость, связанные ритмом аккордов.
Кейт обводит помещение взглядом и с удивлением отмечает, что никто ни с кем не разговаривает.
