— Вы бы так сделали? — спросил полицейский офицер.
— Ну, я бы нашёл старикашку из «белого мусора», пьяницу с вонью изо рта, но принцип был бы тот же.
— У нас нет никаких улик, — кто-то сказал. — Он также может намазаться чёрным, купить парик и как негр пройти в зону выстрела, зная, что мы избегаем связываться с ними.
— Как негр он не пройдёт проверку, если привлёчет хоть какое-то внимание. Секундный взгляд поближе- и становится ясно, что он не негр. А как филиппинец он пройдёт, да и документы будут в порядке, — возразили ему.
— Ладно, — сказал Ник. Работаем в этом ключе- и посмотрим, куда оно нас приведёт. Может быть, никуда. Может быть, в той зоне никаких филиппинцев вообще нет, а Суэггер опять накурился.
— Не в первый раз, — ответил Суэггер под общий смех.
Ник приказал:- проверьте списки уже одобренных. Поглядите, что там насчёт филиппинских имён или иммигрантов. Может быть, получим адрес, нагрянем туда и накроем парня ещё в кровати.
Это заняло час. Пробежка через сотни одобренных сотрудников в зоне обстрела дала четырёх филиппинцев: Абатедо, Батуйонга, Ганабана и Улата, работающих в трёх ресторанах: индийском, китайском и в заведении с барбекю и рёбрами, популярном среди гомосеков (Бойстаун, как оно было известно), располагавшемся в квартале севернее от Маунт-Вернон. Иммиграционная служба дала сведения на трёх из них, которые ещё не были гражданами. Четвёртый, гражданин, был семидесятилетним су-шефом в заведении высшего уровня. Его в расчёт не взяли. Иммиграционная служба выслала все бумаги. Из трёх под описание подходил только один. Звали его Рикардо Улат, из Минданао, тридцать шесть лет, посудомойщик в популярном индийском ресторане напротив и полукварталом ниже «Забола». Приехал чуть более полугода назад, Сложилось так, что он жил по тому же адресу в пригородном посёлке Пайксвилль, граничащем с Балтимором, что и другой иммигрант, более старый. Возможно, это были дядя и племянник или двоюродные братья. Проблем с законом у них не было, хотя в 2002 году туда наведывалась-впустую, как потом выяснилось- проверка в поисках филиппинских нелегалов.
Пайксвилль не входил в Балтимор, а был в подчинении графства Балтимор со своими полицейскими силами. Снова звонки, представления и объяснения, распоряжения, но как выяснилось- в полиции графства не оказалось никаких обращений насчёт этого дома, никакого хулиганства, визитов полиции или звонков с жалобами- никаких проблем. Филиппинцы были добрыми гостями. Штраф старшего Батуйонга за нарушение правил дорожного движения и ничего больше. Полиция связала Ника, Боба и всю команду с начальником местного полицейского участка, ответственного за Пайксвиль, давно работающим там, и он вкратце проинформировал их по телефону:
— Соседство там было в основном еврейское, потому как Балтимор на Восточном берегу был вместо Иерусалима. Много больших, старых домов, построенных процветающими владельцами бизнесов, банкиров, меховщиков, рестораторов- людей такого плана- в двадцатых годах. А теперь тут то, что называется «меняющимся окружением». Шестьдесят процентов чёрных, сорок процентов того, что зовётся «этнически неоднородным». Недвижимость падает в цене последние несколько десятилетий, богатеи уезжают. Ещё тут затеяли делать дома-общежития. Ресторанный владелец, который зависит от дешёвого труда, обычно нелегального, покупает один из этих больших, старых домов задёшево, абсолютно не ремонтирует его и устраивает там одну большую спальню для своих чернорабочих. С некоторыми из них постоянные проблемы: жалобы, драки, наркота, гулянки, шум, засрано всё кругом, иной раз убийства, и всё это много времени отнимает.
А вот филиппинцы другие. Никогда не дерутся, не шумят, не пьют, очень спокойные, газоны всегда пострижены, никакого бардака. Никогда бы не сказал, что по Креншоу, 1216 десять человек живёт и все одинокие. Они- обычно сельский народ, не то что из больших, сумасшедших городов типа Манилы или Себу. Нехитрые и в криминал не лезут. Обычно получают рабочую визу и работают в каком-нибудь ресторане по семь лет. Это ужасно- жить по четверо в комнате в стране, чьего языка не понимаешь и в чьей жизни не соображаешь. Но они трудятся, живут очень просто и отправляют деньги домой. Помогают своим семьям. После семи лет очень немногие из них соскакивают в нелегалы: обычно они едут домой, выполнив свой долг, а сюда приезжает другой член семьи. Так что в доме 1216 именно такой порядок: дом очень тихих, много работающих людей, не знающих английского, которые хотели бы оказаться дома.
