Мёртвый ноль - страница 14

— Это GPS-чип и передатчик, — сказал Мик. — Этот хер или знал, или сообразил как мы его отслеживаем и наебал нас. Хитрый парень. Не просто избавился от него, но заставил нас потерять всю ночь, пока сам двигался. Будь проклята его жопа.

Два талиба в этот момент о чём-то заговорили меж собою в возбуждённом тоне.

— О чём они? — спросил Мик у Тони.

— Где Махуд? Они говорят- где Махуд?

Махуда они нашли через полчаса, отследив направление от холма в ту сторону, где он был оставлен для подхода. Краешек восходящего солнца, давший розовый свет на далёкое небо, помог в поисках. Далеко Махуд не прошёл.

Тони увидел неподвижную фигуру, лежащую лицом вниз в афганской пыли, и приподнял его голову. Горло было глубоко и умело перерезано от уха до уха. Вся анатомия была навыпуск, как если бы режущий испытывал истинное наслаждение, отправляя его к Аллаху.

— Я бы сказал, — заявил Тони, — что мы имеем дело с очень злобной личностью.

Он сидел в тени, потягивая чай. СВД со всей своей неукладистой структурой, со всеми рукоятками, штырями, неснятыми фасками и длинным стволом висела сбоку, ремень её был ослаблен и всё это чудовище аккуратно пристроено вдоль всей длины тела под халатом, притянутое к плохо сгибающейся, раненой ноге. Сама нога, испытывавшая нагрузку за нагрузкой, громко заявляла о себе в том духе, что у неё нет никакого желания продолжать задание.

Рэй сидел позади многолюдного базара, в чём-то вроде открытого деревянного кафе, выглядевшего по-деревенски неопрятным, приканчивая что-то вроде рагу из непонятного мяса, скорее всего козлятины (хотя мясо выглядело не бурым или красным, а каким-то серым, как борт флотского торпедного катера) в небогатой подливке со множеством на удивление хорошего риса с лепёшками, которые были обычной едой афганцев, выглядевшими как Поп-тартс, но без варенья внутри. Вполне возможно, что это была лучшая еда в его оставшейся жизни- да и хорошо было уже то, что он был жив сейчас и мог насладиться всем этим добром.

Чай: крепкий, сладкий, заряжающий энергией.

Отдых: от души, после тяжёлого испытания последних нескольких дней.

Толпа: очень хорошо. Люди сновали везде в этом городе целыми тысячами, многие из них загорелые как орехи, в странных головных уборах или закрывающих голову и лицо тюрбанах, долгополых дишдашах ярких цветов и раскрасок, с шеями, замотанными длинными шарфами, — изящные, тощие, вороватые, громкие, с лицами, похожими на избитую сторону африканского щита. Многие были из пуштунских племён, в открытую носившие кинжалы и «Калашниковы», которые никто бы не подумал у них забрать, многие были городскими жителями, в костюмах с рубашками, но без галстуков. Много было женщин, какие-то в племенных нарядах, какие-то в афганском варианте нью-йоркской моды, которую они могли видеть по спутниковому CNN, как молодые, так и старые. Но их было очень много. Они передвигались всеми способами, известными человеку: на велосипедах, мопедах, мотоциклах, трёхколёсных крытых мотоциклах, пикапах, фургонах, допотопных седанах, и всё это спорило из-за пространства с другими формами жизни: козами, собаками, коровами и ещё какими-то мохнатыми, косматыми животными, вроде как из «Звёздных войн». Всё это место пеклось в запахе дыма, метана, мочи и наркоты, накрытое синим облаком выхлопа и пыли, висевшим надо всем.

На Рэя никто не обращал внимания. Этому помогал тот факт, что Рэй и сам был тёмный: его глаза были тёмно-карими до такой степени, что вполне могли скрывать змеиный путь мышления исламиста, хоть их обладатель и был воспитан в католической строгости, а также то, что он был худой, гибкий и изящный, а облачённый же в местный халат, становился практически безымянным. Экзотика его лица вполне могла сойти за монгольскую, китайскую, татарскую, узбекскую, какую угодно… она никого не удивляла.

Его планом было сидеть тут до сумерек. В наступающей темноте он пройдёт несколько кварталов до укрепления полевого командира Ибрагима Зарзи и по пути изучит отель «Очень приятно». Попасть внутрь не будет трудно. Завтрашним утром снять номер, выспаться, затем аккуратно проследовать на крышу. Дверь и замок его не остановят, в путях проникновения он так же соображал, как в путях отхода.