– И почему это ты привыкла? – спросил он, удивив меня своим вопросом.
К этому времени мы уже приехали, и я сочла за благо проверить окружающую поляну, прежде чем выйти из машины и отпереть дверь. Когда мы были внутри, я обернулась к Эрику и произнесла:
– Так уж сложилось, что люди не очень-то уважают девушек, работающих в баре. Необразованных официанток. Необразованных официанток с даром телепатии. Я привыкла, что люди считают меня чокнутой, или, как принято выражаться, с психическими отклонениями. Не то чтобы я чувствовала себя бедной неоцененной жемчужинкой, но, скажем честно, поклонников у меня немного. И я к этому привыкла.
– Это только укрепляет меня в моем мнении о человечестве, – заявил Эрик. Он помог мне снять пальто, оглядел его с неудовольствием и повесил на спинку стула. – На самом деле ты прекрасна.
Подобное происходило в моей жизни впервые: чтобы мужчина смотрел мне в глаза и заявлял такое. Я почувствовала, что голова у меня пошла кругом.
– Ты умная и верная, – непреклонно заявил Эрик, а я смогла только слабо махнуть рукой. – К тому же ты ценишь шутку и не чужда приключениям.
– Ну, хватит же, – попросила я.
– А ты заставь меня, – усмехнулся Эрик. – У тебя самая замечательная грудь, которую я когда-нибудь видел. И ты храбрая…
Я зажала ему рот, и прохладный язык тут же воспользовался случаем, чтоб лизнуть мои пальцы. Трепет прошел по всему моему телу, и я отняла руку.
– Ты ответственная и трудолюбивая, – продолжал Эрик. Прежде чем он успел сообщить о том, как замечательно я управляюсь с мусорным бачком по пятницам, я закрыла ему рот поцелуем.
– Вот видишь, – тихо сказал он после долгой вынужденной паузы. – Ты весьма изобретательна.
Следующий час ушел у Эрика на то, чтобы доказать собственную изобретательность.
Всего час из бесконечно долгого дня, когда меня не терзал страх: за судьбу моего брата, перед злобной Халлоу, от воспоминания ужасной смерти Адабель Йенси… Список далеко не полон, можно было бы найти еще кучу вещей, которые меня страшили. Просто трудно было выбрать что-то одно в конце этого ужасного дня.
Но вот теперь я лежала в объятиях Эрика, напевая какую-то песенку без слов и ощущая безмерную благодарность к нему за то наслаждение, которое он мне доставил. Никогда я не устану удивляться этим осколкам счастья.
– Спасибо, – пробормотала я, прижимаясь к его груди.
Он поднял пальцем мой подбородок – так, чтобы мы смотрели глаза в глаза.
– Тебе не за что благодарить меня, – сказал он тихо. – Это ты подобрала меня на дороге и привезла к себе домой. Ты готова сражаться за меня, я это вижу. И не могу поверить своему счастью. Когда мы победим колдунью, я отведу тебя в свою землю. Я разделю с тобой все, что у меня есть. Тебя будут чествовать все вампиры, хранящие мне верность.
Я слушала, открыв рот – какое средневековье! Боже, благослови эту высокую душу, но ничему из того, что говорил Эрик, не суждено было сбыться. По крайней мере, моего жизненного опыта хватало, чтобы не обманывать себя напрасными надеждами. Однако до чего красивые фантазии! Он мыслил как вождь племени, повелевающий судьбами тысяч рабов, а не как вампир – владелец туристического бара.
– Ты делаешь меня такой счастливой, – пробормотала я, и это была чистая правда.
На следующее утро к тому времени, когда я проснулась, пруд уже обыскали. Часов в десять на моем крыльце появился Элси Бек. По резкому, повелительному стуку я сразу поняла, что это полицейский. Они всегда так стучат. Я натянула джинсы, свитер и бросилась к двери.
– В пруду его не нашли, – заявил Элси без предисловий.
– Слава Богу. – Я обмякла у дверного косяка. Постояв минуту с закрытыми глазами, я очнулась. – Входите, пожалуйста.
Олсэй переступил через порог как вампир, впервые входящий в дом – молчаливый и настороженный.
– Не хотите ли кофе? – вежливо предложила я, когда он уселся на мою старенькую кушетку.
– Благодарю, не стоит. – Чувствовалось, что ему так же неудобно в моем обществе, как и мне в его. Краем глаза я заметила рубашку Эрика, висящую на дверной ручке моей спальни. Возможно, детектив Бек тоже видел ее. «Что за паранойя, – одернула я себя, – сотни женщин носят мужские рубашки». Хотя я старалась не вникать в мысли детектива, все же невольно слышала: ему очень неловко находиться в доме белой женщины, он ждет не дождется, когда придет Энди Бельфлер.
