Глава пятнадцатая,
в которой ненависть к миру оказывается единственным сценарием
Я опоздал на полчаса, и это меня спасло. «Рестанк» был освещен словно в праздник 14 июля. Тремя десятками фонарей, которые кружились на крышах автомобилей. Машин жандармерии, машин полиции, карет «скорой помощи». Именно полчаса мне потребовалось, чтобы пригнать «гольф» Тони на третий уровень подземной стоянки Биржевого центра, стереть все следы, поймать такси и вернуться в Бель-де-Мэ за моей машиной.
Такси мне удалось схватить с трудом. Будет полный отпад, если я нарвусь на Санчеса. Но нет. Мне досталась точная его копия. И словно в качестве премии эмблема Национального фронта — трехцветный язычок пламени, приклеенная над счетчиком. На бульваре Бельсюнс меня могла бы остановить любая патрульная машина. Ходить одному по городу в такое время само по себе было преступлением. Ни одной полицейской машины не появилось. Человека легко могли бы убить. Но я не столкнулся ни с одним убийцей. Все мирно спали.
Я припарковался на другой стороне автостоянки ресторана «Рестанк». На обочине, уткнувшись передними колесами в траву, позади фургона «Радио Франции». Новость распространилась быстро. Сюда, казалось, съехались все журналисты, которых еле-еле сдерживал кордон жандармов у входа в ресторан. Где-то здесь и Бабетта. Даже если она никогда не писала об актуальных событиях, она любила присутствовать на месте происшествия. По давней привычке местных журналистов.
Я заметил ее чуть левее от группы тележурналистов канала «Франс-3». Я подошел, обнял ее за плечо и шепнул на ушко:
— Из того, что я тебе расскажу, ты сделаешь самую убойную статью в своей жизни. (Я поцеловал ее в щечку.) Привет, моя красавица.
— Ты не успел к бойне.
— Я чуть было в нее не попал. Поэтому я скорее горд собой!
— Не говори глупости!
— Кого же ликвидировали?
— Эмиля и Жозефа Поли. И Брюнеля.
Я скорчил гримасу. Двое самых опасных уцелели. Морван и Веплер. И Батисти тоже. Раз Симона жива, то жив и Батисти. Кто этих троих прикончил? Итальянцы убрали бы всех. Морван с Веплером? А что, если они работают на Батисти? Я терялся в догадках.
Бабетта взяла меня за руку и отвела подальше от журналистов. Мы сели прямо на землю, прислонившись к низкой каменной ограде паркинга, и она мне рассказала обо всем, что произошло. Ну, обо всем, что им сообщили.
Ближе к закрытию, около полуночи, в ресторан ворвались двое. Только что ушла последняя пара посетителей. На кухне никого уже не было. Оставался лишь один подавальщик. Он был ранен, но легко. По мнению Бабетты, это был не просто подавальщик, а телохранитель. Он укрылся под стойкой и открыл огонь по нападавшим. Он по-прежнему находился в ресторане. Ош хотел немедленно допросить его, а также Симону.
Я рассказал Бабетте все, что знал. Во второй раз в день. Я закончил рассказом о Тони и подземной стоянке Биржевого центра.
— Ты прав в отношении Батисти. Но насчет Морвана и Веплера ошибаешься. Побоище устроила пара твоих итальянцев. Они работали на Батисти. В согласии с Каморрой. Но сначала прочти вот это.
Она протянула мне ксерокопию газетной вырезки. Это была статья о бойне в Танагре. Один из убитых бандитов был Тино, старший брат Батисти. Все знали, что эту операцию проплатил Дзукка. Каждый стремился к тому, чтобы стать преемником Дзампы. Тино больше всех. Дзукка опередил его. И Батисти сдался. Затаив в сердце месть.
Батисти вел беспроигрышную игру. Он жил в кажущемся согласии с Дзуккой после того, как завязал и отказался от всякого участия в делах. Семейные узы связывали его с братьями Поли и, следовательно, дружеские отношения с Брюнелем, позднее с Морваном и Веплером. Он поддерживал добрые и тесные связи с неаполитанцами. Годами он был готов к любой неожиданности. Мой бурный разговор с ним в кафе у Феликса обретал весь свой смысл.
