Глазея из окна автобуса и пересчитывая черные, непроницаемые для света шторы, я почувствовала, как мое нервное напряжение постепенно спадает. Мир и тишина этого района словно бы просачивались в автобус. Даже немногие люди, которые в нем ехали, погрузились в неподвижность. В Низинах что-то такое словно бы всегда говорило: «Здесь дом».
Мои волосы качнулись вперед, когда автобус внезапно затормозил. Сидевший позади парень, вставая, задел мое плечо, и я нервно дернулась. Громко стуча ботинками, он спустился по ступенькам и вышел на солнце. Шофер сказал, что моя остановка — следующая. Я поднялась и стала ждать, пока этот любезный мужчина громыхал по боковой улочке, чтобы высадить меня прямо у нужного дома. Я вышла из автобуса в пятнистую тень, прижимая к себе коробку и стараясь не вдыхать выхлопные газы, пока автобус укатывал прочь. Вскоре он исчез за углом, забирая с собой шум и последние остатки человеческого присутствия.
Понемногу становилось все тише. Стало слышно птичье щебетание. Где-то неподалеку кричали дети — нет, скорее вопили. Лаяла собака. Начертанные разноцветными мелками руны украшали тротуар. Мне тупо улыбалась брошенная кем-то из детей клыкастая кукла. На другой стороне улицы стояла небольшая каменная церковка, шпиль которой поднимался высоко над деревьями.
Я резко развернулась, разглядывая снятое Айви здание: одноэтажный дом, который можно было с легкостью превратить в контору. Крыша казалась новой, но штукатурка с дымовой трубы вовсю осыпалась. Спереди имелся газончик, и его, как будто, не далее как на прошлой неделе стригли. Там даже был гараж, распахнутая дверь которого демонстрировала ржавеющую газонокосилку.
«Самое то», — подумала я, открывая воротца в окольцовывающей двор ограде из железной цепи. Пожилой негр сидел на крыльце, отдыхая в кресле-качалке. «Домовладелец?» — с улыбкой задумалась я. Затем я стала прикидывать, не вампир ли он, поскольку от предвечернего солнца его глаза защищали темные очки. Пусть даже чисто выбритый, выглядел он как-то неряшливо. Плотные кудряшки его волос седели на висках. На ботинках у негра и даже вроде бы на коленях его синих джинсов виднелась грязь. Вид у него был порядком усталый и измученный. Вдобавок он напоминал списанного на мыло рабочего коня, который по-прежнему отчаянно хочет пропахать хотя бы еще один полевой сезон.
Пока я шла по дорожке, старый негр поставил на перила высокий бокал.
— Нет, не надо, — прохрипел он, снимая темные очки и засовывая их в карман рубашки.
Колеблясь, я стала приглядываться к нему с нижней площадки лестницы.
— Простите, чего вам не надо? Старик принялся звучно откашливаться.
— Да того, что ты там из своей коробки продаешь… Не надо. У меня уже хватает всяких чертовых свечей, леденцов на палочке и журналов. И у меня нет денег на новую обшивку для дома, водоочиститель или солярий.
— Я ничего не продаю, — сказала я. — Я ваша новая жилица.
Негр сел прямее, отчего вид у него почему-то стал еще неопрятнее.
— Жилица? А, так тебе через дорогу. Смущенная, я переставила коробку на другое бедро.
— Но ведь это Оакстафф, дом номер 1597, разве не так?
Старик усмехнулся.
— Я же говорю — это через дорогу.
— Извините, что побеспокоила. — Я подняла коробку и повернулась к воротцам.
— Такие дела, — буркнул старик, и я помедлила, не желая быть невежливой. — На этой улице номера домов перепутаны. Четные там, где должны быть нечетные. И наоборот. — Он улыбнулся, и его глаза вмиг обросли морщинками. — Но меня не спрашивали, когда лепили эти самые номера. — Негр протянул руку. — Моя фамилия Кизли, — сказал он, дожидаясь, пока я поднимусь по лестнице и обменяюсь с ним рукопожатием.
«Мы с ним соседи, — сказала я себе, закатывая глаза, но все же поднимаясь к крыльцу. — Лучше быть милой».
— Рэчел Морган, — сказала я, пожимая старику руку. Он засиял улыбкой, в отцовской манере похлопывая меня по плечу. Сила его рукопожатия была поразительной. Вдобавок от него исходил запах красного дерева. Этот негр явно был ведьмаком или по крайней мере колдуном. Не особенно порадованная его фамильярностью, я сделала шаг назад, как только он меня отпустил. У него на крыльце было прохладнее, а кроме того, я чувствовала себя сущей дылдой под низким потолком.
