Фернанда Ревир сердито тряхнула короткими обесцвеченными волосами, проехалась испачканным пальцем по носу горничной. Та испуганно сморгнула.
— Советую запомнить. Я не терплю в доме пыли, понятно? Усвой своими глупыми мозгами. Хочешь вылететь пинком под задницу обратно на Филиппины?
— Милая, — вмешался муж. — Дай бедной девочке время освоиться. — И вернулся к Обаме в телевизоре. Президент выступает с новой политической инициативой насчет Палестины. По мнению Лу, можно применить и дома его дипломатию.
Фернанда оглянулась:
— Не стану тебя слушать в этом идиотском наряде. Выглядишь полным кретином.
— Обычный костюм для гольфа. Всегда его ношу.
И всегда в нем смешон, мысленно заметила она.
Он схватил пульт дистанционного управления, стараясь прибавить звук, заглушить ее голос.
— Что такого плохого в костюме для гольфа?
— Что плохого? Штаны как у клоуна в цирке, рубашка как у сутенера. Выглядишь очень… очень… — она замахала руками, подыскивая точное слово, — глупо! — И обратилась к горничной: — Правда? Согласна, что мой муж глупо выглядит?
Манни промолчала.
— Я имею в виду, почему вы играете в гольф, наряжаясь цирковыми клоунами?
— В частности, чтобы лучше видеть друг друга на поле, — пояснил Лу.
— Может, лучше мигалки поставить на лоб? — Фернанда бросила взгляд на часы на стене, а потом на свои. 9:20. Пора на йогу. Любовно и кратко махнула супругу, как бы прогнав муху. — До встречи.
Раньше они всегда обнимались и целовались, даже при расставании на полчаса. Лу даже не припомнит, когда прекратили, — по правде сказать, его уже это не интересует.
Фернанда повернулась к горничной:
— Пыль. Понятно? П-ы-л-ь!..
Манни нервно и покорно кивнула.
— Повидаешься нынче с доктором Готтлибом, милочка? — поинтересовался Лу.
— Тоже глупый до чертиков. Повидаюсь. Только, по-моему, надо сменить психоаналитика. Найти другого. Полина, которая вместе со мной занимается йогой, знает одного получше. От Готтлиба толку ни хрена.
— Попроси какое-нибудь сильнодействующее лекарство.
— Хочешь превратить меня в зомби или еще в какое-нибудь дерьмо?
Лу на это ничего не сказал.
Карли сидела на заднем сиденье патрульной машины, по стеклу у нее за спиной текли струи дождя, по щекам струи слез. Машина шла в горку на север по шоссе А27. Она смотрела на знакомый травянистый пейзаж брайтонских окраин, размытый дождем, и ей казалось, будто она отделилась от тела и наблюдает за собой со стороны, испуганная и растерянная, одновременно видя перед собой того самого велосипедиста под рефрижератором. И белый фургон в зеркале заднего обзора, растаявший как призрак.
Может, просто привиделся? Может, она сама сбила велосипедиста? Последний час размылся в сознании, как вид за стеклом. Карли сжимала и разжимала пальцы, слушая треск рации и обрывки слов, вылетавшие из нее. В салоне пахло отсыревшей одеждой.
— Вы… думаете… с ним все будет в порядке? — спросила она.
Полицейский что-то отвечал по рации, не слыша ее или делая вид, что не слышит.
— Отель-танго-четыре-два следует в Холлингбери с подозреваемой, — доложил он.
С подозреваемой.
Карли содрогнулась.
— Думаете, велосипедист оправится? — повторила она громче.
Констебль взглянул на нее в зеркало. Белая фуражка лежит рядом с ним на сиденье.
— Не знаю, — сказал он, вертя руль так, будто ехал по кругу.
— Прямо на меня откуда-то выскочил… Но я точно его не сбивала.
Машина уже покатилась с холма. Он опять мельком взглянул на нее. Сквозь твердость во взгляде пробилось сочувствие.
— Будем надеяться, выживет. Вы-то сами в порядке?
Карли помолчала, а потом кивнула.
Подкатили к зданию в стиле ар-деко, которое ей напоминает громаду старого уставшего круизного парохода. Перед ним выстроились полицейские автомобили. По иронии судьбы это здание очень хорошо ей знакомо. Его снимки висели на стенах фирмы, где она служила в начале карьеры, будучи стажером-солиситором. В то время фирме удалось отбить участок у фабрики, выпускавшей кредитные карты «Америкэн экспресс», для нынешней штаб-квартиры суссекской полиции.
Машина замедлила ход, круто свернула влево на подъездную дорожку, остановилась перед зелеными воротами из армированной стали. Справа высокая ограда из заостренных прутьев, за ней высокая обшарпанная кирпичная постройка. На синей табличке написано: «Брайтонский центр предварительного заключения». Полицейский высунул руку в окно, чиркнул в прорези пластиковой карточкой. Через секунду ворота начали раздвигаться.
