– Он меня схватил и пытался поцеловать, – сказала я.
И замялась, потому что не знала, как объяснить, что было дальше, на изысканном языке.
– А потом? – потребовала леди Клара. – Сара! Этот человек – один из богатейших джентльменов Англии, и он катается по дивану в доме своей матери! Что, черт возьми, произошло?
Она крепко сжала мою руку, и у нее вдруг расширились глаза.
– Не говори, что ты его ударила! – простонала она.
– Нет, – сказала я. – Я двинула ему коленом по яйцам. Оклемается.
Леди Клара взвизгнула от смеха и тут же зажала себе рот рукой в перчатке.
– Никогда больше так не говори, – сказала она сквозь пальцы. – Мы немедленно уезжаем.
Она взяла меня под руку и вывела из комнаты, не сказав ни слова сэру Руперту. По-королевски кивнула его матери на другом конце бальной залы, но не удостоила ее прощанием.
Удивленного посыльного отправили за нашим экипажем. Леди Клара не позволила мне говорить, пока мы не вошли в наш дом и за нами не закрылась дверь; тут она рухнула в кресло в холле и стала так хохотать, что едва не задохнулась. Когда она подняла голову, я увидела, что ее лицо залито слезами.
– Ох, Сара! – сказала она. – Я бы ни за что на свете не пропустила этот вечер! Никогда больше так не делай, Сара! Завизжи, упади в обморок или зарыдай. Но так больше не делай.
Она помолчала.
– Разумеется, если это не простолюдин. Но никогда не нападай ни на кого уровня сквайра.
– Не буду, леди Клара, – послушно сказала я.
Она пристально на меня посмотрела, сняла бальные перчатки и разгладила кожу под глазами.
– Он предлагал тебе выйти за него замуж? – проницательно спросила она.
– До того, как схватил меня, – сказала я. – Да, предлагал.
– Но ты помолвлена, – заметила она.
– Я об этом не забыла, – ответила я. – Он попросил меня вернуть слово Перри, а я сказала, что не стану.
– Ты предпочитаешь Перри, – заключила ее милость.
– Да, – честно ответила я. – Предпочитаю.
– Даже несмотря на то, что сэр Руперт хорош собой и любезен, – сказала она.
– Пожалуй, – согласилась я. – Но, думаю, Перри мне больше подходит.
Я бы ничего больше не сказала, но леди Кларе стало любопытно.
– Почему? – спросила она. – Почему Перри, а не сэр Руперт?
– Сэр Руперт страстный, – сказала я. – Он думает, что он в меня влюблен. Он захочет, чтобы я ответила ему взаимностью. Я этого сделать не могу.
– А Перри довольствуется ничем, – произнесла леди Клара, слегка вздернув губу.
– Мы с Перри друзья, – сказала я оборонительным тоном.
– Вы никогда не целовались, он никогда тебя не трогал? – спросила леди Клара.
Я почувствовала, что краснею.
– Мы этого не хотим, оба, – сказала я. – Мы так решили.
Она кивнула.
– У него есть женщина? – спросила она.
Она поднялась с кресла, сбросила меховую накидку и пошла к лестнице.
– Нет! – удивленно ответила я.
Я так долго считала Перри человеком, полностью лишенным желаний, что была поражена тем, что его мать – так хорошо все про него понимая – могла подумать, что у него может быть любовница.
Она остановилась, поставив одну изящную ногу в атласной туфельке на нижнюю ступеньку.
– Полагаю, наследника он произвести сможет? – жестко спросила она. – Он не бессилен, как ты думаешь, Сара?
Мое лицо было таким же твердым, как у нее.
– Он знает, каков его долг, – сказала я. – Знает, что нужно.
Ее лицо смягчилось, она улыбнулась.
– Тогда все хорошо, – произнесла она, словно наследство было единственным, что имело значение. – Доброй ночи, дорогая.
Я пожелала ей доброй ночи и посмотрела ей вслед, когда она легко поднялась по лестнице и закрыла за собой дверь спальни.
Я вспомнила о балагане, о женщинах, которых видела с па. О Займе и шлюхе Кейти. И подумала, что никогда в жизни не видела женщины настолько прекрасной и бессердечной, как та, что станет моей новой матерью, когда я выйду замуж за ее сына.
Я не уставала от того, что поздно ложилась. Каждое утро я просыпалась, когда начинался шум на улице за окном моей спальни, а день после бала выдался солнечным, и я была рада, что встала рано и выехала на Море в парк. Холодало. Я ежилась, пока Море трусил по мощеной дорожке к парку. Грум, следовавший за мной, натянул на синий подбородок синий шарф, и вид у него был такой, словно он предпочел бы еще часок поваляться в постели.
