– А откуда ж я, по-твоему, взялся? Пять лет назад ракетный подводный крейсер стратегического назначения системы «Акула» пришвартовался к пирсу нашего любимого городка для производства ремонтно-профилактических работ. Как пришвартовался, так до сих пор и стоит. Сначала не было запчастей, потом – денег, потом – еще чего-то. В конечном итоге лодку выкупил у российского флота какой-то деятель и устроил в ней гостиницу с рестораном. Ресторан кормил толстосума где-то год, потом закрылся. Что сейчас стало с лодкой, я понятия не имею, но она наверняка еще у пирса торчит. Скорее всего ее распилят и продадут прибалтам как металлолом контрабандным образом.
– А экипаж? Экипаж-то куда делся?
– Да разбежались кто куда. Я год помаялся, уволился и сюда, в ментуру, подался, благо в городе жил. Многие тоже уволились, но по домам разъехались. Кое-кто тут осел.
– Ты знал весь экипаж?
– Нет, конечно. Сто восемьдесят человек, а наша команда была сборной, с разных лодок, вместе всего пару месяцев оттрубили. Своих-то, естественно, знаю.
– Других лодок в городе нет?
– Нет, наша одна красавица.
– И где можно узнать список экипажа?
– А зачем тебе?
– У меня материал тут один… Возможно, с лодки люди.
– Ну, лет пять назад существовал штаб ремонтной бригады в порту. Там были списки экипажа.
Андрей уже заряжал чистый лист в машинку.Запрос был готов через минуту.
– Мне дадут сведения по такой писульке? Это не секретная информация?
– А ты поставь в углу «секретно», и вся любовь. Но я думаю, от тех секретов одно название осталось. Рокеры да панки всю лодку баллончиками разрисовали. Это теперь не лодка, а морской пейзаж в стиле Матисса.
Андрей допечатал в углу гриф, бросил бумагу в папку и, накинув куртку, помчался в порт. На автобусе.
Ко второй половине дня он уже кое-что имел. Штаб, как ни странно, еще функционировал, Андрея поначалу даже слушать не захотели, но, увидев предъявленный лист с магическим словом, тут же извинились.
Моряков из числа местных жителей в списке насчиталось девять человек вместе с фанатом Херувимовым. Примерно сто двадцать человек рассосались по просторам родимой страны, уволившись к черту, о чем имелась отметка, пятнадцать остались во флоте и бороздили океаны, потопляя вражеские суда и гоняя пиратов. А все остальные осели здесь. Возможно, без прописки. Обрадовавшийся было Андрей к концу изучения секретных материалов призадумался. Отыскать тридцать человек даже в небольшом городе о-о-очень, блин, тяжко. Если тратить день на человека, плюнув на все… Ого, месяца полтора.
Тем не менее Андрей аккуратно выписал всех бывших подводников – пока есть над чем работать, надо работать, другого-то все равно ничего нет.
Вечером случилось ЧП. Когда Андрей вернулся из путешествия по городским паспортным столам, фанат Херувимов загробным голосом поведал ему о трагедии.
– Тоха влетел.
– Куда влетел? По пьянке?
– Хуже. На мель сел. Пошел утром зубы ремонтировать. К частнику. Цены увидел, ствол достал и говорит: «Чини зубы, красноперый, если жить хочешь!» Патрон в патронник. В кресло забрался. Докторишка, Айболит несчастный, вместо новокаина снотворное Тохе зарядил. Ну и все! Так Тоху в кресле и повязали. Отдел собственной безопасности. Прокуратуру слету подключили. Тоху на трое суток в камеру. Полный пи…, полный. С тебя треха на передачку. Сам знаешь, какая в изоляторе кухня. Макароны с говном да компот из сточных вод.
– Что возбудили? – Андрей достал кошелек.
– Не знаю точно. То ли разбой, то ли превышение служебных полномочий. Я Тоху понимаю, у него кариес на кариесе, а в нашей зубодерне бормашины с педальным приводом. Спятишь, пока досидишь, или тик наживешь.
– Слушай, трехи не наберется, сдай за меня. С получки верну.
– Хорошо.
– Наши поехали разбираться?
– Поехали, а толку-то… Если не посадят, так уволят. Тоха на святое покусился, на зубы. Ты ж понимаешь, в свете решений партии… Обойдется, если начальника скинут, дантиста.
«Господи, за что ты так не любишь милицию?» – подумал Андрей, возвращаясь в кабинет. По пути он завернул в туалет и глотнул воды из-под крана. Противной, скользкой болью напомнила раненая верхняя «четверка». Потревоженный холодом нерв-червячок недовольно задергался в своем домике. Андрей приложил теплую ладонь к щеке. Червячок успокоился.
