— В больницу Сент-Антуан.
Пардон вместе с одним из санитаров залез в машину, другой сел за руль.
— Вы кто? — спросил он у Мегрэ.
— Полицейский.
— Садитесь тогда рядом со мной.
На улицах было пустынно; не прошло и пяти минут, как «скорая», за которой ехала полицейская машина, остановилась перед больницей Сент-Антуан. Здесь тоже Мегрэ вспомнил многое: белый плафон перед входом в приемный покой, длинный, плохо освещенный коридор, где несколько посетителей покорно и молча сидели на скамейках, вздрагивая всякий раз, когда открывалась дверь и из нее выходил кто-нибудь в белом.
— Имя и адрес знаете? — осведомилась немолодая женщина, сидевшая в стеклянной кабинке с окошечком.
— Пока нет.
Из коридора вышел практикант-медик, вызванный звонком, и с сожалением погасил сигарету. Пардон представился.
— Вы ничего не делали?
Раненого уложили на каталку и повезли к лифту; Пардон, шедший следом, издали сделал Мегрэ неопределенный знак, как бы желая сказать: «Скоро вернусь».
— Вам что-нибудь известно, господин комиссар?
— Не больше, чем вам. Я обедал у приятеля — врача, который живет в этом квартале, когда к нему пришли и сказали, что на улице Попенкур лежит раненый.
Полицейский делал заметки в блокноте. В неуютном молчании прошло минут десять, потом в коридоре появился Пардон. Это был дурной знак. Лицо у доктора было озабоченное.
— Умер?
— Прежде чем успели раздеть. Кровоизлияние в плевральную полость. Я заподозрил это, как только услышал его дыхание.
— Ножевые ранения?
— Да, несколько. Довольно тонким лезвием. Сейчас вам принесут содержимое его карманов. Его, вероятно, отвезут в Институт судебно-медицинской экспертизы?
Этот Париж был хорошо знаком Мегрэ. Комиссар прожил в нем много лет, но до конца так к нему и не привык. Что он тут делает? Ножевое ранение, несколько ножевых ранений — это его не касается. Такое случается каждую ночь, а утром сводится к нескольким строчкам в ежедневной сводке происшествий. Однако этим вечером он по воле случая оказался на первом плане и внезапно почувствовал, что происшедшее ему небезразлично. Итальянец, который готовил лапшу, не успел рассказать, что он видел. Кажется, они с женой возвращались домой. Жили они на антресолях над лавкой.
К их маленькой группе подошла медсестра с корзиной в руке.
— Кто ведет следствие?
Полицейские в штатском посмотрели на Мегрэ, и сестра обратилась к нему:
— Вот все, что нашли у него в карманах. Вам следует написать расписку.
Небольшой бумажник, из тех, что суют в задний карман, шариковая ручка, трубка, кисет с очень светлым голландским табаком, мелочь и две магнитофонные кассеты. В бумажнике лежали удостоверение личности и водительские права на имя Антуана Батийля, 21 года, проживающего на набережной Анжу, в Париже. Это на острове Сен-Луи, недалеко от моста Мари. Кроме того, в бумажнике был студенческий билет.
— Послушайте, Пардон, передайте моей жене, чтобы она возвращалась домой и ложилась спать.
— Вы поедете к нему?
— Естественно. Он, конечно, живет с родителями, и я должен поставить их в известность. — Мегрэ повернулся к полицейским: — Допросите Пальятти, итальянца-бакалейщика с улицы Попенкур, и четверых мужчин, игравших в карты в кафе «У Жюля», если они еще не ушли.
Он, как всегда, сожалел, что не может все сделать сам. Ему хотелось бы очутиться сейчас на улице Попенкур, где плафон над входом в кафе виднеется словно в тумане и картежники, наверное, вновь сели за игру. Хотелось бы расспросить итальянца, его жену, а может, и маленькую старушку, которую он мельком заметил в освещенном окне второго этажа. Стояла ли она у окна, когда произошла драма? Но прежде всего, нужно сообщить родителям. Он позвонил дежурному инспектору XI округа и известил его о происшедшем.
— Очень мучился? — спросил Мегрэ у Пардона.
— Не думаю. Он сразу потерял сознание. Там, на тротуаре, я не мог даже попытаться что-нибудь сделать.
Бумажник был из крокодиловой кожи прекрасной выделки, шариковая ручка — серебряная, на платке вручную вышита метка «А».
— Не будете любезны вызвать мне такси, сестра?
Она выполнила просьбу, не выказав при этом ни тени любезности. Оно верно — мало хорошего проводить ночи напролет в таком мрачном месте, ожидая, когда случившиеся в квартале драмы выплеснутся у двери больницы.
