— А он уверен, что открылась дверь имени в доме Йонкера?
— На авеню Жюно он знает каждый дом как свои пять пальцев. Еще бы, он всем там пытался всучить свои пылесосы… Но слушайте дальше. Двое мужчин вывели оттуда третьего, поддерживая его под руку. Тот был, что называется, в доску пьян и, как видно, уже не мог стоять на ногах… Заметив Ланжерона, эти двое, чуть ли не на руках тащившие третьего к машине, попятились было назад, к двери, но потом один из них стал понукать пьяного: «Давай, давай! Пошевеливайся, скотина! Стыдно так напиваться!»
— Дотащили они его до машины?
— Постойте, это еще не все. Во-первых, этот мой продавец пылесосов утверждает, что у говорившего был сильный английский акцент. И потом на пьяном не было ни носков, ни ботинок, его босые ноги волочились по земле. Те двое усадили его на заднее сиденье, один сел рядом с ним, другой — за руль, и машина рывком тронулась с места. Ну что, позвать вам Ланжерона?
Мегрэ покачал головой: теперь он был уже совершенно уверен, что нельзя терять ни минуты.
— Нет, лучше опросите его еще раз и запишите показания. Постарайтесь ничего не упустить, любая мелочь может сыграть решающую роль!
— А что мне делать потом?
— Конечно, зайдете ко мне.
Комиссар снял трубку и быстро набрал номер.
— Отдел регистрации автомашин. Побыстрей, пожалуйста!
Желтый «ягуар»! Англичане редко красят свои машины в яркие цвета. Буквы «ТТ» рядом с номером означали, что машина принадлежит иностранцу, приехавшему в страну ненадолго и поэтому освобожденному от уплаты таможней пошлины.
— Кто там у вас занимается машинами иностранцев? Рорив? Нет его? Все уже ушли? Как это все, а ты? Ничего не поделаешь, дорогой, придется тебя потревожить. Сходи-ка в кабинет Рорива и поройся у него в бумагах, может, найдешь, что мне нужно. А еще лучше позвони ему и попроси сейчас же прийти на работу. Что? Он обедает? Ничего, потом пообедает! Теперь слушай дальше: я ищу «ягуар», желтый «ягуар» — понял? Машину еще вчера видели в Париже, она у вас зарегистрирована, судя по значку «ТТ» рядом с номером. Нет! Номера я не знаю. Ты, брат, слишком много хочешь! Но думаю, что в Париже не на каждом углу увидишь желтый «ягуар». В общем узнавай, где и как хочешь, и позвони мне потом на Кэ-дез-Орфевр. Мне нужно имя владельца, его адрес, дата въезда во Францию. Ну пока! Извинись за меня перед Роривом, если придется его побеспокоить. Скажи, что я в долгу не останусь и что мы ищем убийцу, стрелявшего в Лоньона. Да, в того самого из восемнадцатого района.
Он приоткрыл дверь и позвал Жанвье.
— Ничего нового с Марны?
— Пока нет. Как бы у Лагрюма не случилось чего с машиной.
— Который час?
— Семь.
— Пить хочется. Будь другом, скажи, чтобы принесли пива, а заодно и бутербродов.
— Много?
— Возьми побольше. До утра проголодаемся.
Едва он положил трубку, как раздался звонок. Мегрэ чуть не опрокинул телефон.
— Алло! Да. Это вы, Бастиани? Оказалось проще, чем вы думали? Просто повезло? Ну выкладывайте.
Он сел за стол, придвинул к себе блокнот и схватил карандаш.
— Так как его зовут? Стэнли Хобсон? Что? Долгая история? А вы покороче, но смотрите ничего не упустите. Да нет же, нет, старина. Просто перенервничал сегодня, боюсь опоздать. Вот, вот! Один босой пьянчуга не дает мне покоя. Ну, слушаю…
Вот что рассказал Бастиани.
Это было шестнадцать лет назад. В Ницце, в одном из дорогих отелей на Английском бульваре, был арестован некто Стэнли Хобсон. В Скотланд-Ярде он значился как «специалист» по драгоценностям. Незадолго до этого в Антибе и Каннах было зарегистрировано несколько случаев хищения драгоценностей на частных виллах, а также в одном из номеров отеля, где остановился Хобсон.
С ним была задержана девчонка, его любовница, продавщица цветов — из местных. Почти ребенок — ей не было и восемнадцати.
Допрос продолжался три дня. Обыскали их номер, в отеле, квартиру, где девица жила с матерью. Ничего!
За отсутствием улик парочку освободили. Два дня спустя они уехали в Италию.
С тех пор в Ницце ничего не было слышно ни о Хобсоне, ни о Марселине Майян — это, конечно, была она.
— А что стало с ее матерью, жива она еще?