— Нет, нет! — в ужасе прошептала Каллик. — Куник не сможет сразиться со всеми ними, а остальные ему не помогут, потому что не решаться нарушить перемирие! Если Салик и его друзья победят, они захватят лес и прогонят черных медведей.
— Значит, нужно побыстрее спасти этого дурацкого Мики, — сердито буркнул Токло. — Если мы выцапаем его из лап этих забияк, Куник как-нибудь сам разберется с другими медведями. Идите скорее, пока они отвлеклись. Я пойду к башне и буду ждать там на случай, если что-нибудь пойдет не так.
— Спасибо, Токло, — прошептала Луса.
— Да хранят вас духи, — с невольным страхом за Лусу сказала Каллик. По сравнению с дружками Таккика черная медведица вдруг показалась ей совсем маленькой и слабой.
— Со мной все будет в порядке, — дрожащим голосом пообещала Луса. — Когда все закончится, встретимся у озера, договорились?
Белый медведь Уджурак кивнул с такой уверенностью, будто не допускал и мысли о том, что их план может не сработать.
— Идем, — сказал он Каллик.
Она послушно выбралась из кустов и пошла за ним в ту сторону, где сидели Мики и Таккик. На первый взгляд, все шло нормально. Уджурак пах, как настоящий белый медведь. Никто не мог заподозрить его и тем более догадаться, кто он такой на самом деле!
— Опять ты! — заорал Таккик, завидев приближающихся Каллик и Уджурака. — Кажется, я сказал тебе не приближаться!
— Кто ты такой, чтобы приказывать мне? — отрезала Каллик, которой присутствие Уджурака придало уверенности в себе.
Маленький черный медвежонок жалобно скулил под кустом, испуганно тараща глаза на подошедших медведей. Видимо, малыш принял их с Уджураком за новых мучителей, пришедших поиздеваться над ним.
Уджурак склонил голову, приветствуя Таккика.
— А ты кто такой? — сощурился тот. — Я тебя не знаю. Чего тебе надо?
— Я пришел сказать, что этого медвежонка нужно как можно скорее вернуть обратно.
— Да что ты говоришь? — оскалился Таккик. — Ой, как я испугался! Сейчас облысею от страха.
— Хватит кривляться, Таккик! — взорвалась Каллик, крепко впиваясь когтями в землю. Она бы с удовольствием как следует отхлестала брата по ушам, но не хотела затевать драку до того, как Мики будет свободен. — Нельзя делать только то, что тебе хочется!
— Это называется выживанием, — высокомерно ответил Таккик.
— Белые медведи не живут в лесу, — спокойно сказал Уджурак. — Они живут на льду или на берегу моря, вблизи от духов своих умерших.
— Моя мама верила в духов и уважала их, и где она сейчас? — насмешливо спросил Таккик.
— Не смей так говорить о нашей маме! — взорвалась Каллик.
— Почему? Она все равно умерла и не слышит меня.
Каллик вздрогнула, услышав гнев и боль в грубых словах брата.
— Неужели ты забыл, как испугался, когда Ниса погибла? Ведь тебе было так страшно одному, помнишь?
— Что было, то прошло, — проворчал Таккик. — Я давно перестал бояться.
— Разве я назвала тебя трусом? — вздохнула Каллик. — Я знаю, что сейчас ты ничего не боишься. Но когда ты был маленьким медвежонком… когда косатка убила нашу маму… вот тогда ты страшно испугался, и прекрасно об этом помнишь. — На этот раз Таккик ничего не ответил и опустил глаза. — Неужели ты не понимаешь, что этот медвежонок сейчас так же напуган, как ты когда-то? Только его пугает не косатка, а ты!
— Я до сих пор скучаю по маме, — внезапно выпалил Таккик и с досадой царапнул когтями по камням. В глазах его промелькнуло что-то, похожее на смущение. — С тех пор, как она погибла, все стало плохо.
— Я знаю, — Каллик шагнула вперед и робко коснулась носом его плеча. — Я тоже очень тоскую по ней. Но ведь мы с тобой все-таки нашли друг друга, правда? Я знаю, что мама была бы этому очень рада.
— Может быть, — пробормотал Таккик. Помедлив немного, он грубо уткнулся мордой в шерсть Каллик.
— Этот малыш страшно напуган, потому что вы забрали его из родного леса, от друзей и старших, — продолжала Каллик, чувствуя, что ей почти удалось достучаться до сердца брата.
— Да мы не сделаем ему ничего плохого! — неуверенно пробормотал Таккик.
Посмотрев ему за спину, Каллик увидела, что Уджурак подошел к Мики и, делая вид, будто обнюхивает медвежонка, что-то торопливо шепчет ему на ухо. Мики перестал скулить, и глаза его заблестели.
