– Люси, мне хотелось бы, чтобы у нас был еще один ребенок.
Вцепившись в край льняной скатерти, она с трудом выдавила из себя:
– Чт‑то т‑ты сказал?
Дракос подался вперед. Он был так близко, что она могла протянуть руку и коснуться его красивого лица. Ей очень хотелось сделать это сейчас, потому что она инстинктивно знала, что всего через несколько минут эта невинная ласка вызвала бы у него отвращение.
Потому что момент, которого она так боялась, настал.
Все же она не стала к нему прикасаться, потому что опасалась, что физический контакт лишит ее самообладания.
– Я хотел бы, чтобы у нас был свой собственный ребенок, – сказал он. – Твой и мой.
– Собственный ребенок, – тупо повторила она.
– Да. – Его черные глаза блестели. – Это имеет смысл.
– Ты так считаешь?
Похоже, Дракос не услышал дрожи в ее голосе, и Люси была рада, что недавно выстригла челку и она скрывает бисеринки пота, выступившие у нее на лбу.
– Конечно, имеет, – кивнул он.
– Почему?
Он глубоко вдохнул, и его слова полились рекой, словно он долго готовил эту речь:
– Потому что Ксандер нуждается в брате или сестре. Я не хочу, чтобы, пока он растет, в его окружении были одни лишь взрослые. Я хочу, чтобы рядом с ним был кто‑то, с кем он мог бы играть. Кто‑то, кто всегда поддерживал бы его. Я хочу, чтобы у нас была настоящая семья. В начале своей жизни малыш претерпел серьезные лишения, и я хочу, чтобы дальше у него все складывалось наилучшим образом. – Он сделал паузу, и его взгляд внезапно стал напряженным. – Ты образцовая мать, Люси, и я думаю, что тебе нужен свой собственный ребенок, о котором ты будешь заботиться так же хорошо, как о Ксандере. – Его губы дернулись в улыбке. – Когда у тебя будет двое детей, у тебя не останется времени на то, чтобы встречать меня в аэропорту в шелковых чулках.
Люси ошеломленно уставилась на него, и не только потому, что его последняя фраза прозвучала так, словно она была легкомысленной развратницей. Она была в ужасе от того, что ей все‑таки придется сказать ему правду.
Но может, так будет лучше? Может, поделившись с ним своей болью, она испытает облегчение? Дракос сказал, что хочет, чтобы у них была настоящая семья. Она тоже этого хочет. Почему бы ей не попытаться убедить его в том, что для того, чтобы построить крепкую семью, им не обязательно иметь своего собственного ребенка?
Напомнив себе, что они находятся в общественном месте, Люси заставила себя успокоиться.
– Может, сначала сделаем заказ? – предложила она.
Его глаза сузились.
– Ты так голодна, что больше не можешь терпеть, или ты просто хочешь, чтобы я мучился, ожидая твоего ответа?
На самом деле она предложила ему заказать еду, потому что неподалеку от них стоял официант, и ей не хотелось, чтобы он прервал их важный разговор. Она жалела, что не сказала Дракосу правду до свадьбы. Сделай она это, их брак, возможно, не состоялся бы. Впрочем, изначально Дракос говорил ей, что не хочет иметь собственных детей. Что ему вполне достаточно Ксандера. Теперь он захотел еще одного ребенка, но только потому, что Ксандеру нужна компания для игр. Вовсе не потому, что ребенок нужен самому Дракосу.
Окинув взглядом меню, она выбрала блюдо, которое готовится целую вечность, и спросила своего мужа:
– Может, закажем шатобриан?[1]
– Давай, если ты этого хочешь.
Если бы он только знал, что она никогда не сможет получить ту единственную вещь, которую хотела бы иметь.
Подозвав официанта, Люси быстро сделала заказ. Когда он ушел, она соединила вместе ладони, словно молясь о том, чтобы ей хватило смелости сказать Дракосу то, что она собиралась.
– Дракос… Есть кое‑что… Что‑то, о чем я тебе до сих пор не сказала, – начала она дрожащим голосом.
Все его тело напряглось: очевидно, он понял, что она собирается сказать ему нечто важное.
– Да?
Сделав глубокий вдох, она тихо произнесла:
– Я не могу подарить Ксандеру брата или сестру, потому что я бесплодна.
