– Очень просто. Каждый должен жить, как он работает. И все. А у нас наоборот – справедливо, это когда все поровну. То есть когда работают не все, а хорошо живут все…
– А если кто-то вообще не может работать?
– Тех должно защищать государство. А для этого ему как раз и нужно богатство и богатые люди. Капитал нужно защищать, а не бороться с ним, – я не мог остановиться.
– Но ведь управлять-то хозяйством нужно, согласитесь, – это Зеленый.
– Не приведи бог! Это все равно, что руководить деревом, как ему расти. Да вы просто посадите его, поливайте, удобряйте время от времени, если нужно, а уж как там соки распределять, какие ветки куда выпускать, это оно само решит.
Да нет, они вроде как слушали меня.
– Амбал! Может, мы с ним еще про Чехова поговорим?.. У вас тут что – совсем крыша поехала?! Или это вы уже со мной поиграть решили? Так?.. Но ты, учитель жизни, – повернулся Клим ко мне, – мы ведь с тобой не первый раз встречаемся, а? Чего замолчал? Ну давай… Ну?
– Что ну?
– Ты кто? – вот сейчас Клима не обрывал никто.
– Расслабьтесь. К вам я не имею никакого отношения. Ни с какой стороны. Я литератор. Из Москвы. Могу членский билет показать.
– Да знаем мы эти билеты.
– Ну, уж нет! Мы не в кино. Было такое. Видел. «Асса» называется. Там очень эффектно про мафию и сыщиков. Но мы-то с вами не в кино, – в этот момент я очень старался.
– Клим, а Клим! Ты зачем сюда приехал? – вдруг спросил Босс.
Он смотрел на Клима с кривой брезгливой усмешкой, остальные – почти озадачено. Клим, набычившись, развернулся к Боссу.
– Ты что за спектакль играешь, Клим? А? Да еще на людях? Совсем плохой стал? – голос Босса зазвучал вдруг очень тихо, и я почувствовал, как напряглись уже все.
И тут же между Климом и Боссом скользнул Амбал.
– Действительно, Клим, успокойся. Разберемся. Не нервничай. О твоих проблемах – потом… Дай нам с человеком поговорить. А вы извините, что вместо нормального разговора у нас тут какой-то театр начался. Мы действительно про московские ваши дела хотели расспросить, а вы с Климом – о киноискусстве. И уж, простите, «Асса» совсем ни при чем. Это вы напрасно.
– Ну поехал, ну поехал! – застонал Клим.
– Клим… твою мать! – рявкнул Босс. – Амбал, убери его от меня. Убери! У меня тоже нервы больные.
– А как вам, например, новые коммунисты? – вдруг вступил в разговор Босс. – Только если честно, если без демагогии про Сталина и про тоталитаризм.
Клим, повернувшись к спиной к компании, сделал пару шагов вдоль металлической сетки ограждения и остановился.
– Да никак. Если умеют, пусть делают. Но ведь не умеют же. Сколько можно пробовать…
– Еще раз про нравственное сознание. Я что-то не понял, – перебил меня Амбал. – Допустим, у меня миллион долларов, а у вас сто рублей. Я вам враг или нет?
– Ваши деньги – ваше личное дело. Меня может касаться только способ, которым вы его заработали.
Периферийным зрением я наблюдал за Климом – он стоял вполоборота к нам, закуривал. Босс и Зеленый тоже косили глазом.
– А вы допускаете, что миллион долларов можно честно заработать?
– Не знаю… Трудно, наверно.
– А вот народ так не думает.
– А я вам что – не народ? Или вы – не народ?
Я уже чувствовал, что говорю в пустоту.
– Тренера вашего, похоже, уже не будет. Может, все-таки с нами поиграете?
– Да нет, спасибо.
– Как знаете… Женя, иди в пару с Зеленым.
Меня хватило, чтобы неторопливым шагом подняться по лестнице, пройти за деревьями до верхней площадки со сквером и прудиком. Потом я оглянулся – сзади вроде никого – и скатился вниз по боковой аллейке. Земля наклонилась, я полез по ней вверх, спотыкаясь, оскальзываясь, прошивая плечами и головой кусты – потный, трясущийся, только что не подвывающий, – выскочил на какое-то шоссе – откуда оно здесь? – и, мимо двух ошалевших теток, снова – под деревья, направо, вниз, через парк, туда, где должно быть море, уперся в забор, начал обходить его, забор тянулся и тянулся и изгибался, возвращая меня назад, я не выдержал, вышиб ногой две доски, нырнул в щель и оказался буквально в трех шагах от набережной. На слабеющих ногах прошел еще несколько метров и свалился на скамейку.
