Эмили прошла вдоль одной стены, проводя рукой по плотно составленным корешкам книг. Ей нравилось ощущать их под пальцами — некоторые книги потрескались от времени и истерлись, другие оказались гладкими, каждая книга была произведением искусства. Света не хватало, чтобы прочитать названия, но в комнате были сотни, а то и тысячи книг. Чтобы прочитать их все, потребуется целая жизнь.
Дойдя до окна, она поняла, что уже влюбилась. Она никогда не испытывала такой страсти к людям — не позволяла себе ее испытывать, с тех пор как поняла, что чувства угрожают ее независимости. Но книги — книги были безопасны. Она могла позволить себе влюбиться в эту комнату.
Эмили зажгла свечу на одном из столов, заслонила пламя ладонью и снова оглянулась. Книги стояли в идеальном порядке, и у нее ушла лишь пара минут, чтобы найти секцию с новейшими романами — между мемуарами и поэзией у дальней стены. Здесь были собраны все последние издания. Либо библиотеку составляли, чтобы произвести впечатление на гостей, либо по крайней мере один обитатель замка был страстным читателем.
Она провела пальцами по названиям. Свет свечи заиграл на тиснении. Здесь были романы Энн Рэдклифф, Хораса Уорпола, великое множество анонимных авторов и авторских псевдонимов. А у самого конца полки стояла тонкая книга в красном переплете: «Непокоренная наследница».
Эмили вынула книгу и повертела в руках. Ради этого стоило проделать весь путь от Лондона до Шотландского нагорья и отыскать здесь библиотеку. Эмили ощутила краткий прилив гордости. А потом, как всегда, раздражение.
Там, где должно было значиться ее имя, была лишь защитная ложь: «Роман А. С. Роузфилд».
Она нахмурилась, глядя на буквы. Если бы свет узнал, что она пишет, ее изгнали бы из общества. Она не хотела лома свою жизнь. Но как же хотелось узнать то чувство, с которым видишь свое имя на обложке книги!
Оправдало бы оно те одинокие часы, которые она занималась сочинительством в своей комнате?
Кто-то постучал по одной из французских дверей, напугав ее. Свеча скрывала того, кто привлек ее внимание. Эмили шагнула ближе, неосознанно перехватывая книгу для удара, и увидела, что сквозь стекло за ней наблюдает лорд Карнэч.
Горло сжалось. Эмили поставила свечу на столик, и рука ее не дрожала, когда она открывала дверь.
— Какой приятный сюрприз, милорд, — сказала она.
Банальное замечание. И последовал вежливый ответ:
— Надеюсь, моя библиотека пришлась вам по вкусу, миледи.
— О, вполне. Однако не нужно, чтобы нас видели наедине…
Она замолчала, ожидая, что он уйдет. И когда он этого не сделал, вздернула носик ровно под тем углом, который пугал неудачливых кандидатов в женихи.
Он некоторое время рассматривал ее своими странно острыми серыми глазами, затем закрыл за собой французскую дверь.
— Мы не настолько формальны в своих горах. Если вы удержитесь от поцелуев, ваша репутация вне опасности.
Эмили уставилась на него.
— Я и не думала вас целовать.
Он улыбнулся.
— Лишь потому, что мы еще плохо знакомы.
Возвращение книги на полку она превратила в показательное выступление. Но когда обернулась, он все еще наблюдал за ней, причем так, словно она самое интересное зрелище за всю его жизнь.
— Если вы не хотите уйти, лорд Карнэч, позвольте мне.
— Доброго вечера, милорд, — она присела в намеке на реверанс.
Карнэч поймал ее за руку.
— Останьтесь, — мягко скомандовал он.
Эмили сбросила его руку.
— Я не та женщина, которую вы заманили сюда ради брака. Это ее вы должны искать, не меня.
— Я должен. — Он помотал головой, словно пытаясь прочистить мысли. — Должен. А вы уже сказали мне больше слов, чем мисс Этчингем за обедом.
— Возможно, ей не по вкусу была компания.
— А есть ли компания ей по вкусу?
Эмили не знала, что ответить. И не знала, почему она все еще в библиотеке, обменивается шутками с лордом Карнэчем, тогда как столько лет провела, избегая любого намека на нарушение приличий.
Возможно, ответ был в атмосфере приказа, которую он излучал — что-то в его впечатляющем росте, в твердой линии подбородка, в том, как небрежно отброшены с лица его темные волосы, словно он только что вошел после долгой скачки на коне. Или в том, как внимательно он на нее смотрел, и его серые глаза в лунном свете казались почти серебряными — словно он намеревался произнести заклятие, чтобы удержать ее. Она привыкла, что мужчины восхищаются ею, несмотря на дискомфорт от их настойчивости.
