Как только за ней захлопнулась дверь, Закари дико захохотал. Решив, что у пациента нервный срыв, сестра позвала врача.
– Не беспокойтесь, доктор, – сказал Закари, когда врач пришел к нему в палату. – Со мной все в порядке. У меня только что была дама, которая никак не могла заставить себя поцеловать лягушку: а вдруг та не станет принцем!
Он пытался шутить, но отвращение Дейны глубоко ранило его душу. Бывшая возлюбленная помогла ему понять, как он выглядит на самом деле. После аварии кроме Флоры и нескольких родственников его видели только медсестры. А они привыкли к различным уродствам. Дейна наглядно продемонстрировала ему, как большинство женщин будет реагировать на его теперешнюю внешность. В этом и крылась причина, по которой он пока не стал искать девушку в белом.
Звонок сестры разбередил неприятные воспоминания. И чтобы отвлечься, Уэст надел свитер, старую куртку и вышел на улицу наколоть дров.
Через несколько минут он услышал звук подъезжающей машины. Его редко кто навещал. И он испытал недовольство оттого, что его потревожили, но обошел вокруг дома, чтобы подойти к калитке.
Закари увидел девушку. На секунду ему показалось, что он ее уже где-то встречал, но не мог вспомнить, так ли это на самом деле. Это была бледная, довольно стройная незнакомка, с тонкими чертами лица, с гладко зачесанными и собранными в пучок волосами.
Последний визитер оказался журналистом, попытавшимся взять у Закари интервью. Но он выгнал его, пригрозив свернуть шею, если тот посмеет вернуться.
– Я могу привести ваши слова в печати, мистер Уэст! – прокричал журналист, сидя в безопасности в своей машине.
Еще один остроумный нашелся, зло усмехнулся Закари, который никогда не был в хороших отношениях с прессой.
Может, это тоже журналистка, подумал он, угрюмо глядя на девушку, стоящую у калитки.
– Кто вы? – грубо спросил Закари. – Что вам здесь нужно?
Он не пытался скрыть своего неудовольствия. Когда незнакомка представилась, он внезапно понял, что помнит ее, хотя прошло столько времени с тех пор, как он лежал в больнице в Уинбери.
Она ему не нравилась – холодная, накрахмаленная особа женского пола. Она издавала хруст, когда проходила по палате в безукоризненной униформе с белым фартуком и в шапочке. Он мог поклясться, что она крахмалит даже свое нижнее белье. Словом, тот тип женщин, которых он больше всего не терпел: любят командовать, как его сестрица, всегда что-то организовывают, чем-то заняты. И что хуже всего, она постоянно разговаривала с ним тихим мягким голосом, который должен был его успокаивать, словно капризного ребенка, а взгляд при этом выражал сострадание.
Закари не мог перенести подобного отношения к себе. Он не хотел, чтобы его жалели, и предпочитал оскорблять людей, чтобы они только перестали ему сочувствовать. Поэтому-то и разыграл эту сцену у калитки. Но это было горькое веселье: Луиз Гилби отнюдь не находила его привлекательным. Он понял это по тому, как она на него смотрела. Ее глаза были широко раскрыты и темны от испуга. Несомненно, она полагала, что после нескольких очень дорогих операций его лицо стало почти нормальным, но Закари знал, что это не так.
Специалист по пластической хирургии предупредил его, что ему придется перенести еще несколько сложных и болезненных операций, прежде чем лицо станет хоть как-то напоминать прежнее.
Поэтому он и решил поиздеваться над медсестрой – схватил ее и поцеловал. Но она вдруг начала оседать в его руках, наверное, теряя сознание от ужаса и отвращения.
Закари удержал ее, иначе она упала бы на дорожку. Отнес в дом и положил на диван в гостиной, а сам пошел за бренди.
Когда он вернулся, она уже сидела, вся пылая от смущения.
– Извините. Что вы обо мне можете подумать? Я не знаю, что со мной случилось…
– Мне не следовало так поступать с вами, – сухо заметил Закари, сунув ей в руку стакан.
– О нет, благодарю вас, – сказала Луиз так, будто он предлагал ей яд.
Он взял ее руку и заставил поднести стакан ко рту, – Выпейте и не будьте такой занудой. Она неловко отпила глоток, вздрогнула, и Закари отпустил ее. Потом пододвинул стул к дивану, сел на него и спросил:
