Корд не сводил глаз с Селин.
– По-моему, я велел тебе оставаться внизу! – рявкнул он, не обращая внимания на окружающих: ни на друзей, ни на врагов.
– Кто она? – потребовал объяснений капитан Данди и, не дожидаясь ответа, набросился на Селин: – Ты кто?
Прежде чем она смогла ответить, чернокожий пират заговорил на исковерканном английском:
– Эта для ты не хороший. Эта будет проклясть ты.
– Заткнись! – приказал капитан Данди. Если гнев Данди и произвел какое-то впечатление на Куджо, то он не подал виду:
– Она смотреть кругом как колдун. Чертов глаз. Видеть ты насквозь. Видеть я насквозь, видеть время назад. Она колдун, это точно. – Куджо снова скрестил руки на груди и остался стоять на почтительном расстоянии от Селин.
Слова его удивили девушку. Этот африканец, который, без сомнения, обладал какими-то собственными необыкновенными способностями, невероятным образом угадал, что и она наделена особым даром.
Капитана Данди эти слова не просто удивили, они повергли его в ужас. Главарь пиратов замер на месте и смотрел на Селин так, словно перед ним распахнулись врата ада.
Корд силился ослабить веревки, стягивающие его запястья, но мог только слегка пошевелить руками. Он уже почти смирился со своей судьбой, уверенный в том, что на всей его жизни лежит печать проклятья. Он никогда больше не увидит Сан-Стефен, никогда не доберется до дома, чтобы пройтись по песчаному пляжу или окунуться в бирюзовые волны. Ему не дано прожить достаточно долго, чтобы познать хотя бы минуту покоя или заслужить прощение за смерть Алекса. Ему не осталось времени даже для того, чтобы переспать с собственной женой!
Эти мысли мучили Корда незадолго до того, как на палубе появилась Селин: кожа ее была бледно-зеленой, как у привидения, волосы сбились и перепутались, можно было подумать, что на голову Селин кто-то разом налепил десяток птичьих гнезд, глаза смотрели дико и отрешенно. Всем своим видом она действительно напоминала привидение – или колдунью, как назвал ее пират Куджо. Пурпурные штаны капитана Данди выдали его невероятный испуг – страх порой имеет весьма специфический запах.
Связанный, словно гусь, которого ждет участь украсить собой рождественский стол, Корд понимал, что не может быть и речи о том, чтобы помочь Селин. Единственное, что ему оставалось, это наблюдать за тем, как Данди допрашивает его жену.
Голос пирата стал вдруг выше на целую октаву:
– Что ты делаешь на борту этого корабля?
– Добираюсь до Сан-Стефена.
Селин повернулась к Данди лицом. Даже ей приходилось смотреть на него сверху вниз. Единственным признаком волнения Селин были нервно сжимавшиеся и разжимавшиеся у выреза ночной рубашки пальцы. Однако она практически не смотрела в сторону Корда и ничем не показывала, что между ними существует какая-либо связь. Стоящий на носу корабля капитан Томпсон попытался протестовать, но никто не обратил на него внимания.
Селин вдруг покачнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за Данди. Как только девушка дотронулась до руки пирата, лицо ее мгновенно стало таким же белым, как трепещущий высоко над их головами парус. Можно было подумать, что она вошла в состояние транса. Блуждающий взгляд, казалось, видит кого-то, кого не мог видеть никто другой. Данди что-то забормотал, попытался оторвать от себя пальцы Селин, оттолкнул ее и сам отскочил почти на метр. Он весь покрылся липким потом, складки жирной шеи свисали на грязный до черноты воротник.
– Не приближайся ко мне…
– Я – та… – Селин заговорила настолько тихо, что Корду пришлось напрячься, чтобы ее услышать. – …Я та, которой ты боялся половину своей жизни…
Данди затряс головой, стараясь не выдать охвативший его ужас. Взгляд его метался по палубе. Корд, испугавшись, что пират сейчас ударит Селин, изо всех сил старался избавиться от веревок.
Но его жена продолжала говорить очень тихо, обращаясь к одному Данди:
– Давным-давно гадалка предсказала тебе, что твой конец придет после встречи с женщиной, что ты погибнешь из-за женщины, с которой плохо обойдешься, и она проклянет тебя. Всю свою жизнь ты сторонился женщин, потому что гадалка сказала, что однажды ты встретишь ту, что пошлет на твою голову страшное, смертельное проклятье. Я и есть та женщина!
