Селин торопливо накинула капюшон и соскользнула с кожаного сиденья:
– Я иду с вами.
– Сейчас тепло, – проговорил он, заметив, что она надела поверх дорожного костюма накидку и подняла капюшон.
Селин крепко сжала пальцы на золотой брошке под подбородком:
– Я, должно быть, немного простудилась под вчерашним дождем.
Кордеро повел ее по узенькой дорожке к входной двери, и скоро они оказались в тени широкого навеса над крыльцом. Молодой человек постучал в дверь, затянутую черным крепом, и быстро повернулся так, чтобы ее не видеть. Средних лет мулатка с экзотически прекрасными чертами лица вышла на их стук. Она была одета в черное, глаза ее покраснели и припухли от слез.
Узнав Корда, она громко вскрикнула, слезы снова полились из ее прекрасных миндалевидных глаз.
– Пожалуйста, входите, мсье Моро, – прошептала она. – Входите.
Кордеро пропустил Селин вперед и последовал за ней. Женщина закрыла дверь. Где-то в глубине дома всхлипывал ребенок. Звук этот пронзил сердце Селин. «Кто-то обязательно должен посмотреть, почему так горько плачет ребенок», – подумала она.
Кордеро представил ей печальную женщину, назвав ее мадам Латруб, при этом он смутился не меньше Селин. Потом Корд сунул руку в карман куртки и достал мешочек, очень напоминающий тот, в котором недавно получил приданое. Правда, этот был в два раза меньше, но так же набит деньгами. Корд протянул его женщине.
– Это для Джульетт. Ей этого хватит на многие годы. За дом уплачено. Алекс не стал бы возражать против того, чтобы я позаботился о будущем ее и детишек. Может, она купит какой-нибудь бизнес, может, магазин дамских шляпок…
– Но, мсье!
Было очевидно, что Кордеро чувствует себя в этом доме, полном слез, так же неловко, как Селин. Он сделал шаг к выходу.
– Скажите ей, что я уехал на Сан-Стефен, но что…
Мадам Латруб резко замотала головой и разрыдалась в голос, плечи ее затряслись.
– Моей Джульетт больше нет, мсье. Я думала, вы знаете…
Эта новость настолько поразила Кордеро, что Селин захотелось взять его за руку, чтобы немного поддержать.
– Как? Когда? – единственное, что он смог вымолвить. Глаза его подозрительно заблестели. Селин отвернулась.
– Она повесилась четыре дня назад. Мы похоронили ее вчера. Я послала записку мсье Моро…
Лицо Кордеро словно заледенело.
– Ублюдок не сказал мне ни слова, я пришел бы раньше.
В этот момент мадам Латруб едва не потеряла сознание, и Селин с удивлением увидела, как Кордеро заботливо подвел женщину к столу, выдвинул стул и помог ей сесть. Селин поспешила в соседнее помещение, где была маленькая кухня. Налив в стакан воды из изящного фарфорового кувшина, девушка вернулась в гостиную. Они с Кордеро обменялись быстрым взглядом, и Селин поставила стакан на стол перед женщиной.
– А как же дети? – спросил Кордеро. Лицо его посерело.
Мадам Латруб продолжала вытирать слезы, но никак не могла их остановить.
– Они словно две маленькие овечки, которые сразу потеряли и мать, и отца… всего за две недели.
– Могу я их увидеть?
Она кивнула и попыталась подняться, но ноги отказывались ей служить.
– Я приведу их, – вызвалась Селин, желая дать Кордеро и мадам Латруб побыть немного наедине.
Она пошла на звук тихого печального плача, доносящегося из глубины дома, и остановилась у дверей одной из спален. Девочка лет десяти успокаивала мальчугана с копной черных блестящих кудряшек. Он лежал, уткнувшись лицом ей в колени, и плакал так, словно его разбитое сердце никогда не найдет утешения. Прелестная девчушка подняла голову и заметила замершую в нерешительности Селин.
– Вы можете пойти со мной? Кордеро Моро приехал, чтобы навестить вас, – ласково сказала Селин, пораженная сходством с Кордом, которое она заметила в лице маленького мальчика, когда он перестал всхлипывать и внимательно посмотрел на нее.
– Дядя здесь? – Лицо его просветлело. Селин кивнула. Вытерев слезы тыльной стороной ладошки, малыш соскользнул с кровати и бросился мимо гостьи в гостиную. Девочка тоже поднялась, расправила юбку и откинула с плеч длинные черные локоны. Ее горделивые движения не могли скрыть горечь, затаившуюся в глазах. Если бы Селин не знала доподлинно, она решила бы, что перед ней креолка, а не полукровка. Как и мальчуган, девочка, без сомнения, была из рода Моро.
