Они ехали молча, сидя лицом к лицу, словно непримиримые противники, старательно избегая любого случайного прикосновения. Кордеро был чем-то озабочен и сосредоточенно смотрел на меняющийся за окошком пейзаж. Селин старалась взять себя в руки и не слишком выдавать беспокойство, которое охватило ее оттого, что они, пусть ненадолго, возвращались в город. Она не сможет чувствовать себя в безопасности, пока не отплывет их корабль.
– Почему вы это сделали? – спросила она, стараясь занять мысли чем угодно, только не возможностью своего ареста.
Он удивленно уставился на нее, в его взгляде читалось сомнение и даже настороженность.
– Почему я сделал что?
– Согласились на этот брак. Из-за приданого?
– Нет. – В его остановившемся взгляде мелькнула боль. Он отвернулся.
– Тогда почему?
– Я кое-кому очень многим был обязан. А ты, Джемма?
– Я не Джемма О’Харли.
Он наклонился к окошку, внимательно рассматривая груженную овощами телегу, которую они догнали и теперь пытались объехать.
– Ты не Джемма О’Харли. И ты надеешься, что я в это поверю?
– Да, потому что это правда. Вчера вечером я была в соборе и молилась, чтобы Бог научил меня, как выбраться из Нового Орлеана, когда неожиданно появилась она. Ей хотелось избежать этого брака, она мечтает стать монахиней, а не женой. Поэтому она и убедила меня занять ее место в карете. Я сделала это в надежде получить работу там, куда привезет меня экипаж.
– Прелестно! Не хочешь ли ты сказать, что я женат не на той женщине?
– Похоже, именно так, разве нет?
– Нет. Не похоже, потому что я знаю, на что ты способна, Джемма. Эдвард и Фостер говорили мне, что ты можешь придумать нечто в этом роде. Они рассказали, как ты возражала вчера против нашей свадьбы, но твой отец заранее предупредил деда, что ты – как это назвал Эдвард? – хронически неспособна говорить правду.
Они уже подъехали к городу. Селин почувствовала, как учащенно забилось ее сердце и отпрянула от окошка. Она не назовет ему своего имени, пока они не окажутся достаточно далеко от Нового Орлеана.
– Можете верить во что угодно.
На его губах появилась легкая ухмылка.
– Алекс привык к понятливым и покладистым женщинам. Интересно, что ему удалось бы сделать из тебя.
– Кто такой Алекс? И с чего вы взяли, что я не понятливая и не покладистая?
– Алекс мой двоюродный брат. Именно он должен был стать твоим мужем, но он умер. Моим долгом было занять его место. Он сделал бы для меня то же самое. И даже больше. – Он наклонился вперед, уперся локтями в колени и внимательно посмотрел ей в лицо. – У тебя очень странные глаза.
– По-моему, просто не часто встречаются люди с таким цветом глаз.
– Не только это, – сказал Корд.
– Что же в них, по-вашему, такого странного? – От его пристального взгляда она ощутила беспокойство.
– У меня такое чувство, что ты видишь меня насквозь. Но если ты на такое действительно способна, теперь, уверен, ты поняла, что в душе у меня пустота. – Он взял шляпу, лежавшую рядом с ним на диванчике, и прервал этот неприятный разговор. – Мы приехали.
Селин выглянула в окошко, и ее охватил панический ужас. Они остановились вовсе не в порту, а на одной из улиц города, точнее, возле одного из белых домиков на улице Рампар. Дом был довольно старым, но в хорошем состоянии, совсем не похожий на жилище Персы. Девушка без труда узнала это место: тихая, аккуратненькая часть улицы, где богатые креолы обычно селили своих темнокожих любовниц. Неужели Кордеро приехал, чтобы забрать с собой свою подругу?
– Но это не пристань! Я считала, что мы направляемся прямо туда. И где второй экипаж?
– Они поехали вперед. Я же прежде должен сделать одну остановку. Ты идешь или предпочитаешь подождать в экипаже? – спросил он.
Ей следовало бы попытаться спрятаться, забившись в угол кареты, понимала Селин, но она слишком боялась, что какой-нибудь любопытный прохожий заметит ее. Сейчас ее приметы, наверное, развешаны по всему городу. Внутри дома она окажется в большей безопасности.
Корд уже вышел из кареты и взялся за ручку заляпанной грязью калитки, окидывая нетерпеливым взором улицу и ожидая, когда же она примет решение.
