Корд даже рассказал ей кое-что о своем таком непростом примирении с отцом. Выпивал он весьма умеренно: стаканчик-другой вина за ужином. Корд говорил обо всем и ни о чем – лишь бы развлечь ее. Он улыбался. Иногда даже смеялся. И ни разу не прикоснулся к ней!
Селин вздохнула и отвернулась от женщины в зеркале, женщины, которая, как могло показаться на первый – взгляд, была молода, беззаботна и счастлива замужем. Никто не смог бы догадаться, что за последние несколько недель она истомилась по сильным рукам своего мужа, мечтая, чтобы он обнял ее и снова подарил ей свою любовь.
Тайно и явно она уже не раз намекала, что совершенно выздоровела, но он полностью игнорировал ее намеки. Сегодня вечером она не только намеревалась выступить в роли хозяйки дома перед несколькими плантаторами и их женами, живущими недалеко от Данстан-плейс, /которые приняли приглашение на праздник, но и была полна решимости в корне изменить свои отношения с Кордом.
Легкий стук в дверь отвлек ее от раздумий. Она расправила мягкие складки платья.
– Войдите, – откликнулась Селин, ожидая, что перед ней появится Ада, и очень удивилась, увидев Корда, который вошел и закрыл за собой дверь.
Он был такой высокий, такой красивый и элегантный в черном сюртуке, из-под которого виднелось пышное кружевное жабо! Селин едва не задохнулась, увидев его. У нее даже закружилась голова, а сердце начало бешено стучать.
– У тебя все в порядке? Может, тебе лучше присесть? – Корд взял ее за руку и подвел к окнам, где стояли диванчик и кресла, прежде чем она успела убедить его, что с ней все в порядке.
– В чем же тогда дело? – Его лоб прорезала глубокая морщина.
– Ты выглядишь… потрясающе, – сказала она.
– Потрясающе? – Он не мог найти подходящих слов и удивленно заморгал.
– Да. – Она протянула руку, поправляя кружевные оборки, которые невероятным образом подчеркивали его мужественный вид, и заметила, что он смотрит на нее с улыбкой.
– Потрясающе… – По его тону можно было судить, что эта мысль кажется ему абсурдной.
– Хочешь, я повторю это снова?
– Нет, если только ты не напрашиваешься на комплименты и не хочешь, чтобы я почувствовал себя обязанным начать говорить их прямо сейчас.
Она готова была сказать ему, что он выглядит дразняще-притягательно. Это была совершенно новая сторона характера ее мужа, которая открылась ей совсем недавно.
– Я вовсе не напрашиваюсь на комплименты, и ты прекрасно это знаешь.
– Я забыл: твой конек – занудство.
– Ну, тогда что ты думаешь? – Она закружилась перед ним, чтобы он смог рассмотреть ее со всех сторон.
– Подойдет. – Он сунул руку в карман сюртука.
– Как «подойдет»?
– Очень подойдет. В действительности это тебе не нужно, чтобы сделать тебя еще прекраснее, но мне было сказано отдать тебе его. – Очень медленно, сантиметр за сантиметром, он вытащил из кармана нитку крупного, прекрасно подобранного жемчуга и покачал ею у нее перед глазами.
– Где ты это взял? – Она никогда не видела подобных драгоценностей и уж конечно даже не мечтала обладать чем-то столь изысканным.
– Его прислал мой отец. Он передал все драгоценности матери на хранение стряпчему, а это оставил себе. Он велел сказать тебе, что поскольку не может присутствовать на вечере лично, то хочет, чтобы ты приняла это с наилучшими пожеланиями и извинениями за его отсутствие. Когда выдаешь себя за покойника, приходится кое в чем себя ограничивать.
Он встал у нее за спиной и приложил ожерелье к ее шее. Селин закрыла глаза, борясь с желанием откинуться назад и прислониться к нему, пока он возился с застежкой. Когда Корд уже справился с задачей, она еще несколько секунд ощущала его ладони на своих обнаженных плечах, но он торопливо убрал руки и отошел.
Селин дотронулась до жемчуга. Встретив взгляд мужа, она сразу узнала горящие в его взоре искорки страсти. Уверенная в том, что он хочет ее поцеловать, Селин потянулась к мужу и почувствовала, что он тоже тянется к ней.
Дверь распахнулась с такой силой, что ударилась о стену. Эдвард и Фостер кубарем вкатились в комнату, запутавшись в ворохе батиста, размахивая руками и дрыгая ногами.
