– Послушайте, Бойд. Не могу сказать, что вы мне понравились, но по крайней мере вы не проходимец, который делает фотографии для разводов или занимается рассовыванием микрофонов в комнатах отелей. Действия такого рода производят фурор на телевидении, но теперешнее дело – это не шутка. Вам же не требуется разъяснять это, правда? Вы скрываете от нас нужные сведения, пытаетесь покрыть своего клиента…
– Вы не могли бы оказать мне маленькую услугу? – без особой надежды спросил я.
– Например?
– Например, дать мне два часа, чтобы я мог известить клиента о том, что произошло. Я предпочел бы, чтобы он узнал об этом от меня, а не от вас.
Биксби посмотрел на часы.
– Сейчас половина двенадцатого, – заявил он. – Даю вам время до часу ночи.
– Спасибо, – пролепетал я, не веря своим ушам.
– Я согласился на это не для того, чтобы оказать вам услугу, – проворчал он. – Мне нужно поговорить с Лоувелом и с той мышкой, у которой вы были, Джин Бертон, кажется?
– Да.
– Позвоните мне по телефону, – сказал он, торопясь к двери. – Если вы этого не сделаете, я превращу вашу лицензию в конфетти, а вас самого – в сосисочный фарш!
Лейтенант громко хлопнул дверью, оставив за собой последнее слово, но это уж было привилегией полиции. Существуют два рода людей, которым я предоставляю последнее слово перед занавесом: полицейские и мужья.
Я набрал номер, который мне дал Харлингфорд, и с нетерпением стал ждать ответа. Наконец в трубке раздался голос, лишенный всяких интонаций:
– Резиденция мистера Харлингфорда.
– Мне нужно с ним поговорить, – сказал я.
– Мистера Харлингфорда нет дома, – ответил голос, но уже с холодком.
– Меня зовут Бойд, – зло рявкнул я. – Оставьте свои манеры для прислуги и соедините меня с мистером Харлингфордом!
– Мистер Бойд! – Голос стал немного теплее. – Мистер Харлингфорд действительно оставил инструкции, чтобы ваши телефонные сообщения немедленно передавались ему, но, к несчастью, сэр, он вышел из дома, и мы не знаем, когда он вернется.
– А где он?
– К сожалению, сэр, этого я тоже не знаю.
– Когда я получу список всего, что вы не знаете, я отрежу купон и пришлю его вам по почте.
– Хорошо, сэр.
– Скажите ему, чтобы он позвонил мне сразу, как вернется.
– Обязательно, мистер Бойд!
– Вы случайно не метрдотель?
Я услышал легкий смех, потом голос спросил:
– Мистер Бойд, думаете, я уже послал вам купон по почте?
С этими словами он повесил трубку. Разумеется, весь мир имеет последнее слово, за исключением Дэнни Бойда.
Я вытащил из кармана список имен, который дала мне мисс Сунь, вспомнив, что она записала на нем номер своего телефона. Сонный голос прозвучал для моего уха как сладкая колыбельная.
– Говорит Дэнни Бойд, – сказал я. – Мне необходимо немедленно увидеть вас.
– Невозможно, – сухо возразила она. – Вам было ясно сказано, что вы должны контактировать в случае необходимости только с мистером Харлингфордом.
– Я пытался сделать это, – с живостью ответил я. – Его нет дома, и никто не знает, где он. Остались только вы. Какой ваш адрес?
– Если у вас есть сведения, вы можете передать их мне по телефону, – продолжала она так же сухо.
Меня разозлил ее тон.
– Я вернулся домой около десяти часов пятнадцати минут, чтобы встретиться с Женни Шау. И увидел ее на ковре с четырьмя или пятью дырками от пуль, – холодно сообщил я, чеканя каждое слово.
На другом конце провода раздался приглушенный стон.
– Она мертва? – слабым голосом спросила Мария Сунь.
– Даже не знаю, как мне ответить, чтобы не обидеть вас. Ищейки дали мне время до часу ночи, чтобы я потом сказал им, кто мой наниматель. Теперь, надеюсь, вы дадите свой адрес?
– Отель «Маргарит», Восточная сорок восьмая улица, – быстро ответила она. – Вы знаете, где это?
– Еще бы, – ответил я. – Мы с лифтером были отменными друзьями, пока он не женился.
– Номер 807, – бросила она. – И поторопитесь, мистер Бойд!
Было пять минут первого, когда я постучал в ее номер, и она сразу открыла дверь. Беспокойство читалось в ее глазах, щеки были бледнее обычного и сильно контрастировали с черными волосами, отливающими медью.
На ней было кимоно и шелковые брюки. Красный цвет ей очень подходил. Выпуклости, которые угадывались под шелком, были приятно округлены.
