Гнев Вера улетучился. Элий уехал с Курцием. Элий спасся! Теперь Вер готов был простить кого угодно. И красавицу Ариетту, и даже подонка Макрина. Бывший гладиатор опустился на ложе, стоящее возле бассейна, и принялся беззастенчиво разглядывать девушку.
В этот раз она показалась ему еще красивее.
«Но в Риме-то есть девчонки куда интереснее!» — сам себе попытался возразить Вер.
И обнаружил, что ни одного имени припомнить не может.
— Ты знала, что Макрин устраивает подпольные бои? — В его голосе не было злости — скорее насмешка.
Но и насмешки Ариетта сносила плохо.
— Ты агент вигилов, чтобы задавать подобные вопросы? — Она окинула Вера надменным взглядом.
— Я — потенциальная жертва твоего папаши, и мне чудом удалось спастись.
Она глубоко вздохнула и отвернулась. Веру показалось, что на глазах ее выступили слезы. Но если и так, то слабость ее была мимолетной.
— Да, знала! — призналась она. — Но что я могла сделать? Не доносить же на родного отца! А убедить его в чем-нибудь невозможно. В прошлом году я купила клеймо на Больших Римских играх, я просила, чтобы отец оставил все дела, кроме литературных. Но мой гладиатор проиграл.
Из ее глаз вдруг часто-часто закапали слезы. Она смахнула их сердитым жестом и прошептала:
— После этого ничего нельзя было исправить.
— И чье клеймо ты купила? — почти автоматически спросил Вер.
— Авреола…
— Цыпы? — Вер почувствовал себя оскорбленным. — Но почему у него?
— Авреол показался мне таким надежным. Положительным, что ли… А он проиграл этот бой. Тебе.
Вер усмехнулся. Да, вот так и не знаешь, что таится под покровом простого, казалось бы, желания. Собственная победа едва не принесла ему смерть. Он вспомнил структурные деревья желаний, которые рисовал в гладиаторской школе, и ему стало смешно.
— Ты могла бы предупредить меня или Элия. Просто сказать: тебя ожидает опасность, доблестный муж, — упрекнул Вер.
Он обвинял, хотя на самом деле ему хотелось подыскать для девушки оправдания. Ему было ее жаль. Но чувство было столь мимолетным, будто он ощутил каплю вина на языке и не сумел разобрать его вкус.
Ариетта смерила его недоверчивым взглядом.
— Разве ты не получил моей записки? Вер отрицательно покачал головой.
— Ах, дрянь! — воскликнула Ариетта и решительно тряхнула головой.
Она впихнула гладиатора в нишу и задернула узорную занавеску. После этого позвонила в колокольчик. За дверью почти сразу же послышались шаги, и две служанки — белокожая толстуха и юная смуглянка — вбежали во фригидарий. Ариетта подошла к смуглянке и смерила ту уничтожающим взглядом.
— Где моя записка? Та, что предназначалась Веру.
— Господин Макрин забрал ее, — отвечала смуглянка, дерзко глядя в глаза своей госпоже.
Ариетта от подобной наглости растерялась, но тут же топнула ногой:
— Вон! Сегодня же, чтобы тебя здесь не было!
— Не выйдет. Меня нанял доминус Макрин, и только он может уволить. Я — римская гражданка и знаю свои права, — уже в открытую ухмылялась молоденькая нахалка.
Ариетта замахнулась, намериваясь влепить смуглянке пощечину, но та перехватила руку и с неожиданной ловкостью вывернула запястье. Ариетта вскрикнула и повалилась ей в ноги. Пожилая толстуха, выпучив глаза, смотрела на унизительную сцену. Она то вскидывала руки, готовясь броситься на помощь госпоже, то испуганно отступала.
— Когда господин Макрин вернется, мы обсудим этот вопрос, — проговорила смуглянка назидательно. — И чтобы у тебя не возникало никаких иллюзий, спешу сообщить, что он был очень недоволен запиской и только мое заступничество удержало его от расправы.
Она наконец отпустила запястье Ариетты и вышла. Только тогда толстуха отважилась протянуть своей госпоже руку.
— Ты видела?! — в ярости воскликнула Ариетта, вскакивая и отталкивая толстуху. — Как Алина ведет себя! Как посмела…
— Она купила клеймо, домна. И ее гладиатор выиграл. Все слуги это знают.
— И что же она пожелала? — Ариетта морщилась от боли и растирала руку.
— Захотела стать хозяйкой в доме.
— И ты только теперь говоришь мне об этом?!
— Не хотела тебя расстраивать, домна. Все равно, коли ее клеймо выиграло, уже ничего не поделаешь.
