— Как вы можете видеть, Совет не поддержал вашей инициативы, господин Гиннес, — сожалению, которое выдал Председательствующий, мог позавидовать любой актёр, настолько искренне оно прозвучало.
— Простите, господин Председательствующий, но тут какая-то ошибка. Вы уверены в результате?
— Абсолютно, господин Гиннес. Цифры не врут.
— Цифры-то, возможно, и не врут… Вот только отвечающая за их генерацию электроника может давать сбои, да и отвечающие за работу электроники люди вполне могут врать, — уже зная, какая фраза сейчас прозвучит, Председательствующий нажал пиктограмму отключения у советника микрофона, намереваясь объявить о предоставлении слова новому человеку, но фраза, вопреки ожиданиям политика, всё равно прозвучала. — Я требую открытого голосования, путём поднятия рук.
Председательствующий всё жал и жал на пиктограмму отключения микрофона, но он и не думал отключаться! Тогда Гиннес посмотрел на своего коллегу с ноткой покровительственного участия — ещё один актёр пропадал!
— Вы же хотели отключить меня? Передать слово другому советнику? Но что-то пошло не так? Вот! Вот о чём я только что говорил! Один сбой электроники за другим! Но из-за какого-то пучка электронных импульсов не может останавливаться отправление высшей власти в Литании! Именно поэтому мы обязаны — слышите, коллеги, обязаны! — провести открытое голосование поднятием рук!
И как не хотел высокопоставленный политик возразить, но он не мог. Протокол предписывал провести такое голосование по требованию советника, сомневающегося в результате. Если сейчас отказать, то это может оказаться для политической карьеры самого Председательствующего роковым. Следующим вопросом Гиннес или его сторонники поставят смену Председательствующего, и всё, пиши пропало. Там уже в обязательном порядке голосуют открыто, чтобы заведомо избежать подтасовок, да и просто, чтобы каждый видел, кто и на каких позициях стоит.
Результаты открытого голосования отличались от первоначального варианта. Да, теперь за отставку проголосовало сто сорок три советника. Всё же не все решились поднять руки, тем самым в открытую заявив о своих намерениях и убеждениях. В том-то и каверза такого вида голосования. Но даже такой результат перевесил противников отставки.
Председательствующий в который уже раз проклял эту норму, согласно которой при наличии кворума решения принимаются большинством присутствующих на заседании. Не списочного состава, а именно от присутствующих. Это было сделано давно, в бытность Литании ещё молодым Планетарным образованием, которое раздирали внутренние противоречия, региональные элиты которого постоянно пытались перетянуть одеяло на себя. При таком подходе бойкот заседания даже группами советников становился бессмысленным. Ну не пришёл ты, ну и что? Всё приняли за тебя. Этого ли ты добивался для своих миров?
Очень быстро глава Совета Литании осознал, что все эти мысли — тлен. Он банально пытался отрешиться, увести собственный поток сознания от ставшего вдруг очевидным факта: действующее Правительство больше не легитимно. Все решения главы Литании, его министров, включая шефа контрразведки, с точки зрения действующего законодательства не стоят выеденного яйца. Они ничто. И как теперь жить Литании, раздираемой внутренними и внешними врагами — было решительно непонятно. Председательствующий, впервые за много лет, по-настоящему растерялся. Он продолжал смотреть в глаза Энни Гиннесу, и единственное, что смог сделать, это сдавленно выдавить:
— Надеюсь, вы знаете, что делаете, господин советник. На нас сейчас смотрят миллионы сограждан. И все они первым делом спросят: что теперь? Как нам жить дальше?
— Миллионы сограждан, вы говорите? — сощурился прожженный политик. Его такими речами было не пронять. — Выведите нам, пожалуйста, данные с систем наблюдения за периметром. Да, да. На центр зала, пожалуйста. Ну же, Председательствующий! Чего вы ждёте? Вы же хотели получить ответ, что о нас подумают люди? Так получайте!
На возникшей по центру зала голограмме бушевало подлинное человеческое море. Тысячи и тысячи литанцев буквально заполонили все подступы ко Дворцу Совета. Редкие правоохранители на этом фоне просто терялись. Оцепление здания Совета ещё стояло только потому, что народные активисты вещали с импровизированной трибуны, а люди их слушали. Никто не ставил задачу идти на штурм Совета. Если бы подобные лозунги прозвучали, результат был бы плачевным — для советников и охраняющих их стражей порядка. Люди просто смели бы жалкие декоративные заслоны. Здесь и сейчас просто не было необходимого количества аппаратуры, чтобы перекрыть подступы к зданию. Вся она сейчас сдерживала манифестантов у штаб-квартиры контрразведки, ещё какая-то часть стояла в резерве у Шпиля Правительства, о Совете никто и не подумал. А напрасно.
