И вот, спрятавшись за скалой, я прикрыла рукой глаза.
"Джервон!" - мысленно призывала я воина так же, как Фаллона. Но ничего не вышло. Между мною и тем, которого я должна была найти, повисло облако. Но я была уверена, что за этой тенью скрыт живой человек. Потому что когда две жизни так переплетены и одна из них кончается, весть эта ясно приходит от Последних Врат - для человека, изучившего даже простейшие из великих тайн.
Пустыня - мрачное место. Здесь много руин Прежних, и люди, истинные люди редко приходят сюда добровольно. Я сама по крови не из Верхнего Халлака, хотя родилась в Долинах. Мои родители родом из Эсткарпа за морем, земли, где сохранилось многое из Древнего Знания. И мать моя была из тех, кто владел этим знанием - хотя, выйдя замуж, она по закону должна была от него отказаться.
Почти все, что я знаю, пришло ко мне от Ауфрики из Варка, Мудрой Женщины, хозяйки малого колдовства. Я знаю травы - и ядовитые, и целительные, могу призывать некоторые малые силы, и даже большие, как сделала однажды, спасая того, с кем родилась одновременно. Но есть такие силы за силами, которых я не знаю. А теперь я должна была идти этим путем и сделать все, что могу, ради Джервона, который для меня больше чем Элин, мой брат, и который однажды, не обладая никаким Даром, пришел мне на помощь в схватке с древним и могучим злом. Ту битву мы выиграли чудом.
- Джервон! - я произнесла его имя вслух, но голос мой прозвучал слабым шепотом. Ветер, подобно легиону бестелесных демонов, бесновался вокруг. Фаллон чуть не вырвался, и я спешно принялась его успокаивать, наложив на него заклятие против страха.
Казалось, мы уже долгие часы прячемся под скалой. Потом ветер утих, и мы выбрались из песка, который нам нанесло по колени. Откупорив одну из своих драгоценных фляжек с водой, я смочила край плаща, промыла ноздри Фаллона и стерла песок с его глаз. Он толкнул меня в плечо и протянул голову к бутылке с водой в безмолвной просьбе. Но я не осмелилась напоить его, не разузнав эту землю лучше. Можно ли найти здесь ручей или озеро?
Приближалась ночь. Но Пустыня, со своими странными тайнами, отгоняла тьму. Там и тут по равнине были разбросаны острые скальные шпили, которые светились мерцающим светом, и это освещение позволяло двигаться дальше.
Я не поехала верхом. Фаллон еще не отдохнул от веса всадника. Хотя телосложение у меня легкое, но в кольчуге, с мечом и шлемом вешу я немало. Поэтому я побрела по песку, ведя за собой Фаллона в поводу. Он время от времени фыркал, выражая недовольство тем, что я делала, уходя еще дальше в Пустыню.
Снова я направила вперед ищущую мысль. Но Джервона найти не смогла. Облако по-прежнему висело между нами. Зато я смогла определить, в каком направлении они ушли. Однако постоянное напряжение, которое потребовалось, чтобы удерживать связь, вызвало еще более сильную боль в голове.
Вскоре я обнаружила, что Пустыня как-то странно играет тенями. Мне казалось, что кругом вообще больше нет четких границ между светом и тенью, что было бы нормально. Нет, тени приобретали странные очертания, намекали на присутствие каких-то невидимых существ, чудовищных фигур и неестественных сочетаний. Можно было подумать, что если дать страху победить себя, эти фигуры станут реальны и смогут двигаться, не сдерживаемые игрой света и тьмы.
В то же время я не переставала думать о тех, кого преследую. В этих местах война идет так давно, что трудно даже припомнить, что такое мир. Верхний Халлак почти целиком оказался во власти захватчиков; превосходное оружие и жесткая дисциплина позволили им опустошить половину Долин, прежде чем началось организованное сопротивление. У нас никогда не было центрального руководства; не в обычае жителей Верхнего Халлака повиноваться кому-либо, кроме своего лорда, во владениях которого они родились и выросли. И вот до тех самых пор, пока Четверо лордов на севере не забыли о своих разногласиях и не заключили союз, захватчики не встречали настоящего отпора. Люди сражались, каждый в отдельности по разъединенным Долинам, и умирали, чтобы навечно остаться в своей земле.
