— Да, мы со святым отцом довольно близки, — ответил мессер, пригубливая свой бокал. — Не настолько, однако, чтобы он питал ко мне особенно теплые чувства. Видите ли, когда-то мой духовный отец отправил его в ссылку за вольнодумство.
— Тем не менее, он рекомендует вас королеве Зигрид как духовника, а мне — как советника.
— Это не так уж много значит. Каковы бы ни были мои воззрения и пристрастия, тайну исповеди я научился хранить в должной мере. А советы… Сам не понимаю, что на него нашло, если употребить вульгарный оборот речи.
— Почему вы так категоричны?
— У вас нет никакой причины мне доверять — и даже более того, если уж верить всем слухам, распространяемым о в Бозе почившей Супреме. Отец Эригерон — дряхлый старец, хотя пошли ему Всевышний и далее сохранять его поистине юношеский пыл. Его рекомендации, равно как и мои советы, не будут стоить в ваших глазах ни гроша.
— Это уж мне самому судить.
— Да? Неужели вы склонны, как немногие из людей, слушать голос чистого разума, а не низменных эмоций?
— Снова повторю — это мое личное дело. Скажем так: я собираю самые различные мнения и употребляю их в дело в зависимости от окраски. Кто, когда, после чего, ради чего и в какое время суток их высказал.
— Мудро. Данное время, место и обстоятельства создали вы сами. Теперь я спрошу: зачем?
— Я хочу, чтобы вы как должно рассудили о принцессе Фрейе, — ответил я прямо ему в лоб. — Не сомневаюсь, что такой ловкий интриган, как вы, знал обо всём еще на подступах к столице.
Он рассмеялся — от неожиданности.
— Вот как. Аналитический обзор.
Это прозвучало так чужеродно… и так по-рутенски, что я не нашелся, чем ответить.
— Что ж. Видите ли, подобное возмущение низов всегда бывает спровоцировано сверху. Причина? Девочка никак не могла нажить личных врагов и в достаточной мере безобидна в политическом смысле. Разве что некие знатные дамы хотят расчистить себе или дочери место около принца… Хотя самое надежное положение не у супруги, но как раз у метрессы. Никаких обязанностей, одни привилегии. Извечная женская вредность? Несерьёзно. Значит, некто хочет пешкой сместить ферзя. Принца? О нет. Он тут пострадавшая сторона. Королеву? Не думаю. По всеобщему мнению, она при вас ничто и звать никак, простите великодушно. Мать ваших детей. Нерассуждающее лоно. Вас самого? Вряд ли, однако вполне возможно. Но самая главная мишень, я так полагаю, — нерождённый. Именно за ним ведется охота.
— Почему вы так считаете?
— Это же совпадает с вашими личными выкладками.
— Слишком совпадает. Оттого и спрашиваю.
— Если бы хотели погубить всех, было бы предъявлено обвинение в тройном оргиастическом действе и вдобавок в скотоложестве. Если бы одну девочку… да нет, вряд ли, она ничего не значит сама по себе. Ну, к примеру, в колдовстве, живым свидетельством коего был некий сатанинский дружок.
И так, как некто повел дело, самым прямым следствием окажется вполне естественный abortus. Вот увидите — если это произойдет, все обвинения заглохнут сами собой.
— И что вы предложили бы для защиты?
— Тянуть процесс как можно долее. Допрашивать свидетелей бережно и без применения силы. Скрупулезно сопоставлять различные показания. Я так думаю, приговор всё же будет не в пользу нашей юной госпожи — иначе толпы восстанут.
Нужно было слышать, с каким презрением он произнес это «толпы».
— А ее на это время спрятать как можно надежнее.
— Это всё общее место. Что бы вы сказали о самом заговоре?
— Для такого нужно обоюдное и всецелое доверие — ибо сие отнюдь не общее место, как вы изволили выразиться, а самое болезненное изо всех. Но именно оттого, что я не могу полагаться на доверие, я никогда не стану лгать. Это всё моя склонность говорить парадоксами и так же действовать, как вы убедитесь в дальнейшем.
— Вот как. И что это означает?
Мессер Барбе налил себе еще вина, неторопливо вдохнул его аромат, поднял хрусталь к лицу и произнес, глядя на меня через темно-алую жидкость:
— Мы связаны тайной исповеди. Это своего рода условный рефлекс, как говорят в Рутене. Причем вбитый намертво. Однако никто и ничто не запрещает нам вести расследование на основе того, что мы узнали, а также сообщать данные, что получены законным путем.
