- Ты знал его раньше! Ты бы слышал, что он говорил вчера, и главное - КАК он это говорил. Андрей, мне страшно идти с таким человеком дальше. Я ожидаю от него все, что угодно.
- Майя, послушай меня, это просто горная болезнь. Ты устала, не выспалась, ты все видишь сейчас не в том свете. Тебе надо успокоиться, иначе это с тобой будет опасно идти дальше.
- Со мной??? - совершенно неожиданно меня охватило сильнейшее возмущение.
- Ну вот видишь, как неадекватно ты реагируешь...
- Да, и правда неадекватно, - мне стало стыдно за свои эмоции. - Но вчера я чувствовала себя хорошо, и все равно видела в нем сумасшедшего.
- Вчера у тебя уже начиналась горная болезнь, она всегда прихватывает под вечер, так что давай прекратим этот разговор, тем более, что пора собираться и идти вверх. Скоро снег размокнет, и тропить будет трудно. Когда станет полегче с горняшкой, ложиться спать будем в 7-8 часов вечера, а вставать и идти дальше - часа в три ночи - так легче. Снег, схваченный морозом, образует твердую корку, и по ней можно идти с рюкзаком, не проваливаясь.
- Неужели наст может быть настолько прочным, что выдержит тебя с рюкзаком?
- Ну... меня может и нет, а тебя выдержит. В крайнем случае можно снять рюкзак и тащить его за собой на веревке. На такой высоте протаптывать тропу, проваливаясь в снег на каждом шагу по самые... в общем это настоящее мучение.
Я представила себе, как мы идем, таща за собой на веревочке жирные, упирающиеся рюкзаки, и захихикала - ну натуральная сценка из психбольницы...
Мы вернулись к палатке. Шапка и большие солнцезащитные очки почти полностью скрывали лицо того, кто так пугал меня, и я почувствовала отчаяние от того, что потеряла опору в виде Андрея, и что придется либо требовать, чтобы все шли вниз, ведь дорогу назад я не смогу найти самостоятельно, либо придется идти вверх, будучи отравленной нарастающим беспокойством и горной болезнью...
Я вскрикнула, подлетев вверх, и распахнула глаза. Еще несколько мгновений неуютная неизвестность оформлялась в автобус, скачущий по кочкам через утопающую в тропических лесах и кедрах долину Кулу. Далеко внизу замерла темно-голубая лента реки. Нигде нет признаков цивилизации, и если бы не шум автобуса, здесь стояла бы девственная тишина, нарушаемая разве что безумно орущими цикадами.
Темнело. Я уже перестала замечать усталость от чрезвычайно долгого сидения в одной позе, - казалось, так было и будет всегда, и я уже втянулась в это полусонное, а порой и полусознательное состояние, и было лень вылезать из автобуса даже во время получасовых остановок. Мое сиденье слегка перекошено, спинка зафиксирована проволокой в одном положении - это считается комфортабельный автобус... а что представляют из себя "Local Bus"... страшно описывать. Окно плотно не закрывалось, и сквозняк становился с каждым часом все холоднее и холоднее... блин... теплая куртка осталась в рюкзаке, плотно забитым в багажное отделение... эта чертова железяка, которая зачем-то торчит из-под обивки... от нее уже ломит всю спину... погрузиться бы снова в полузабытье... так немного теплее...
В очередной раз что-то выдернуло меня из водоворота зрительных образов, звуков и мыслей, которые, казалось, вот-вот должны были привести к важному открытию.
- Наггар, мэм!
Как встревоженная сомнамбула я вылезла наружу, напялила рюкзак и замерла посреди шоссе, уходящего в черноту. Автобус выплюнул волну мерзкой черной гари (они скоро засрут все Гималаи) и укатил в ночь, оставив меня на дороге под чистым звездным небом, раскинувшимся куполом над черными волнами гор. Из темноты проявилась чернявая хитрая физиономия, которая точно знала - куда мне надо.
- Вам в Наггар, мэм?
- Что значит "в Наггар?" А это что??
- Это еще не Наггар - отсюда еще десять минут ехать на машине вон по той дороге, - махнул рукой куда-то в темноту.
- Сколько?
- Всего лишь сто рупий.
Маленький микроавтобус похож на новогоднюю елку - весь увешан мигающими разноцветными лампочками, изнутри доносится примитивный мотив, похожий на рождественскую песенку.
- Из России?
- Как ты догадался?
