— Знать ничего не знаю. Делайте со мной, что хотите, я ничего другого не скажу, — прохрипел Савушкин. Безжизненное лицо его стало серо-пепельным.
— Может быть, тогда вы скажете, что за пятьсот рублей пытались спрятать от нас, когда мы были у вас на квартире?
— Какие пятьсот рублей? — с деланным недоумением переспросил Савушкин.
— А те, что были обнаружены у вас в сапоге.
— Мои это деньги. Подумаешь, капитал! Я ведь работаю, — сказал Савушкин и низко опустил голову.
— Отправьте его обратно, — приказал майор.
Когда протокол был подписан, Савушкин тяжело поднялся со стула. Дойдя до двери кабинета, он остановился, хотел что-то сказать, но махнул рукой и вышел.
Глубоко задумавшись, Гончаров неподвижно сидел у края стола. Если бы не быстрые взмахи пальцев, вертевших металлический портсигар, можно было бы подумать, что он дремлет. Но вот он встал, положил портсигар в карман и, подойдя ко мне, спросил:
— Вы чем-то удивлены?
— Упрямством Савушкина. Никак не могу объяснить его поведения.
— Всякое бывает, — неопределенно протянул Гончаров.
— Что же вы будете делать, если Савушкин не захочет сознаться? — спросил я.
— Работать, — лаконически отозвался Гончаров. — Товарищ капитан, дайте команду срочно вызвать директора столовой. Он очень нужен.
Дроздов нажал кнопку. Из соседней комнаты донесся слабый дребезжащий звонок, и в дверях появилась девушка в белом кителе с небольшим листком бумаги в руке.
— Товарищ Зайцева, Коваленко здесь?
— Здесь, товарищ капитан.
— Ко мне кто-нибудь есть?
— Есть. Я составила список.
Она подошла к столу, передала листок и стала ждать указаний.
— Пусть всех примет старший лейтенант Андреев. А Коваленко передайте, чтобы сейчас же вызвала директора столовой Никитина.
Зайцева вышла.
— Товарищ капитан, — спросил Гончаров, — в машине Савушкина найдено что-нибудь интересное?
— На первый взгляд ничего особенного. Что там? Несколько горелых спичек, окурок, волос какой-то — вот и все.
— Не богато. Но покажите мне все это хозяйство.
— Слушаюсь. Пройдемте в соседний кабинет. Все материалы у Коваленко.
— Идемте. — Гончаров снял со спинки стула пиджак и надел его.
Письменный стол, широкий деревянный шкаф и десяток стульев занимали почти весь узкий и длинный кабинет, в котором работал следователь Коваленко. Войдя, я с удивлением увидел, как из-за стола встала молодая женщина в синем форменном кителе, на котором поблескивал университетский значок. Она приветливо улыбнулась нам. Меня представили.
Дроздов пригласил поудобнее устроиться и сам сел рядом со мной.
— Вера Анатольевна, покажите, пожалуйста, все, что нашли в машине, — попросил Гончаров.
Коваленко усадила Гончарова на свое место за столом, а сама прошла в угол комнаты и открыла шкаф. Три крошечных конверта, извлеченные из папки, легли перед майором.
— Немного, — покачал он головой.
В одном бумажном конверте лежали три обгорелые спички, в другом — окурок папиросы. Содержание третьего, целлофанового, состояло всего-навсего из одного волоса.
— Ну что ж, — придвинул к себе конверты Гончаров, — спички отложим в сторону, возьмем папиросу.
Он осторожно вынул пинцетом окурок. Бросилась в глаза часть мундштука, окрашенная в ярко-красный цвет.
— Какая яркая помада!
— Этот цвет так и называется ярко-морковный, — заметила Коваленко.
— Машиной пользуется профессор…
— Кадомцев, — подсказал Дроздов.
— Он женат?
— Не знаю.
Вмешалась Коваленко:
— Разрешите, товарищ майор? Сегодня я звонила по телефону в институт и разговаривала с профессором. Товарищ Кадомцев обещал быть у нас без четверти четыре.
— Хорошо, благодарю вас. — Гончаров еще некоторое время разглядывал со всех сторон окурок, потом бережно уложил его обратно в конверт.
— Надо выяснить один весьма существенный вопрос, — сказал он. — Как давно снимался с машины номер?
— Номер вообще не снимался, — ответила Коваленко. — Эксперт осматривал машину, установил, что номер надет давно и в последнее время не снимался. Письменное заключение будет готово к вечеру.
Гончаров внимательно выслушал ее и сказал тихо, ни к кому не обращаясь:
— Я так и думал!..
— А вот, товарищ майор, еще один немой свидетель. — Дроздов взял со стола и передал в руки Гончарову целлофановый конверт и большую лупу.
