– Ну, видите ли…- Наташа тоже несколько замялась – я не имела отношения к этому выбору… Но критерий был таков: найти человека достаточно мыслящего, образованного, порядочного и… – она несколько смущенно улыбнулась – несколько несовместимого со своей эпохой. Ну, и некоторые психофизиологические характеристики должны были оказаться подходящими, да и образовательный профиль, и особенности социального положения… Мы перебрали множество досье – благо Ваша эпоха оставила их в изобилии (эти слова прозвучали сочувственно) – ну, и в результате… Впрочем, если Вам это всё не по вкусу, то так и скажите: мы не хотим никого принуждать! – Она вопросительно взглянула на собеседника.
– Да нет, особых возражении я, пожалуй, не имею, – ответил Александр довольно твердо. Вы, действительно, правильно учли мой интерес и к прошлому, и к будущему. Но с вашей стороны весьма по – джентльменски все – таки осведомляться о моем согласии: мы в своей эпохе к таким нежностям не очень – то привыкли! А скажите – раз уж к слову пришлось: это норма вашей жизни – всегда соблюдать интересы личности, "права человека" – как это когда – то у нас называлось?
– Вы знаете,- Наташин голос прозвучал несколько виновато, – у нас сейчас критерии изрядно изменились. И такие понятия, как "права человека", сейчас имеют несколько иное содержание… Одно могу сказать: проблем у нас хватает – никакого "коммунизма", никакого "Рая на земле"… Есть довольные, есть недовольные – в общем, как и у вас! И нам во многих отношениях труднее: наша жизнь значительно сложней… и далеко не все наши проблемы легко разрешимы… В общем, нет однозначно хороших эпох, как нет и однозначно плохих! Да кому я это говорю? – вдруг спохватилась она: – Вы ведь это лучше меня понимаете!
Ну, а в Бога у вас верят? – брякнул Александр и тут же почему – то покраснел: уж больно как – то примитивно! Но Наташа ответила просто, хотя и с улыбкой:
Да, многие верят. Хотя очень по – разному и, в основном, без излишней догматики: примерно так, как верили Кант, Эйнштейн… Вообще же религиозное чувство – это одна из самых постоянных человеческих особенностей, и лишенный его человек – просто не совсем человек! А Вы знаете – проговорила она с явной гордостью – мы ведь не только в семнадцатый век проникали: похожими способами мы проникали в эпоху Христа, даже Будды! Только вот подробностей об этих изысканиях я не могу Вам сообщить: ведь я предупреждала, что не все Вам будет сообщаться… Одно могу сказать Вам, как христианину: дух этой религии жив до сих пор! Ну, а подробнее на эту тему говорить не будем – а то Вы сочтете меня еретичкой! Если у Вас больше нет вопросов, то пойдемте – я Вас проведу в соседнее помещение, где с Вами побеседуют специалисты. Думаю, эта беседа не будет для Вас неприятной!
Еще единственный вопрос, – поспешно проговорил Александр, – вы в Космос далеко летаете?
– Намного ближе, чем герои вашего Ефремова, Стругацких и прочих дерзких фантазеров. Да и все эти полеты – не самое эффективное средство изучения Вселенной: мы другими способами узнали о ней очень многое, но… – она с извиняющимся видом улыбнулась – о подробностях не спрашивайте! Тем более, что я и не специалист… Ну, пойдемте, пожалуй!
– Можно самый последний вопрос: как сейчас оценивают всю эту нашу Перестройку и то, что за нею последовало? А также такие фигуры, как Ленин и Сталин?
– Александр! Кто же разговаривает с женщиной о политике? – сказала она несколько кокетливо, Одно могу сказать; у Сталина наши историки находят как черты Ивана Грозного, так и Петра Великого. Ну, а что касается того, что больше всего волновало Ваше поколение – то есть его зверства, изуверства, страшные просчеты – мы воспринимаем это примерно так же, как вы – такие же деяния Ивана Грозного: с осуждением, но без излишних эмоций: дистанция в несколько веков всё же дает себя знать! Спорят о другом: была ли от всех этих ужасов хоть какая – то польза – тут единого мнения нет. Что же касается Ленина – он, разумеется, грешен во многом, но разве невинны такие горе – правители, как императоры Франц-Иосиф и Вильгельм, премьер Ллойд Джордж, да и Николай Второй – простите – хоть и мученик, да и святой, но поменьше бы таких святых!
