(5) Итак, первые люди, поскольку [тогда еще] не было изобретено ничего из того, что относится к удобствам жизни, проводили свою жизнь в беспрерывных тяжелых трудах, ибо они не были защищены одеждою, не умели строить жилищ, не знали употребления огня и не имели вовсе никакого понятия о приготовлении пищи.
(6) В самом деле, не имея [еще] привычки собирать пищу, которая была дикорастущей, они не делали никакого запаса плодов для своих нужд. По этой причине многие из них. погибали зимой от холода и недостатка пищи.
(7) С того времени мало–помалу научаемые опытом, они стали зимою искать убежища в пещерах и откладывать про запас те из плодов, которые могут сохраняться. [Далее] стало им известно употребление огня, и постепенно они познакомились и с прочими полезными [для жизни вещами], затем были изобретены ими искусства и [все] остальное, могущее быть полезным для общественной жизни. Действительно, сама нужда служила людям учительницей во всем, наставляя их соответствующим образом в познавании каждой [вещи]. [Так нужда научила всему]? богато одаренное от природы живое существо, обладающее годными на все руками, разумом и сметливостью души.
266. Диодор I 7. И кажется, что [в вопросе] относительно происхождения вещей он не отличается от вышеупомянутого Эврипида, который был учеником философа Анаксагора. А именно, Эврипид говорит в "Меланиппе" следующим образом: "Так небо и земля являли единый вид, и после того как они отделились друг от друга, возникли и появились на свет все существа, деревья, птицы, звери и животные, которых питает соленое море, и человеческий род". ("Мудрая Меланиппа", fr. 484 Nauck.)
267. Прокл in Crat. 16 p. 5, 25 Pasqu. Мнения Кратила держались Пифагор и Эпикур, [мнения] Гермогена — Демокрит и Аристотель… р. 6, 10. Пифагор намекает, что имена [вещам] дает душа, которую надо отличать от ума. Да и самые вещи не существуют, как ум, первично, но последний заключает в себе их образы и выражающие их сущность слова, которые легко могут выходить, как бы "статуи" сущих [вещей] (Срв. Демокрит В 142), в качестве имен, являющихся подражанием умственным видам и числам. Итак, последнее [виды и числа] у всего есть от ума, который познает самого себя и обладает мудростью, название же [происходит] от души, подражающей уму. В самом деле, как говорит Пифагор, образовывать имена [вещей] не может всякий, кому вздумается, но [может лишь тот], кто видит ум и естество сущего. Итак, имена- по природе. Демокрит же говорит, что имена–по установлению, и доказывает это четырьмя эпихейремами:
1) На основании одноименности. Ибо различные вещи называются одним и тем же именем. Следовательно, имя- не по природе.
2) На основании многоименности. Если различные имена прилагаются к одной и той же вещи, то они равнозначны между собой, что невозможно [если имена — по природе].
3) В-третьих, на основании перемены имен. Ибо каким образом мы переименовали Аристокла Платоном, Тиртама же Теофрастом, если имена — по природе?
4) На основании недостатка подобных [имен].Почему от "мышления" мы говорим "мыслить" а от "справедливости" мы уже не производим [подобным же образом] другого имени? Следовательно, имена–по случаю, а не по природе. Сам же он называет [свою] первую эпихейрему — "многозначною", вторую — "равносильною", третью — "переименовывающею" и четвертую — "безымянною".
268. Олимпиодор in Plat. Phileb p. 242 Stallb. Почему у Сократа столь великое благоговение перед именами богов? (Срв. Филеб р. 12 с). Не потому ли, что с древних времен посвящаются подобающие [имена] богам–каждому соответствующее ему имя и бессмысленно двигать то, что не движется, или потому, что имена принадлежат им по природе, согласно учению, данному в "Кратиле", или, [наконец], потому, что они, [эти имена], суть "звучащие статуи" богов, как говорит Демокрит? Гиерокл in Pyth.c. aur. 25. Имя Зевса есть символ и звуковой образ творческой сущности вследствие того, что первые люди положили вещам имена в избытке мудрости; они, как наилучшие ваятели, открыли силы богов посредством [придаваемых им] имен, служащих как бы образами их [богов].
