Мои каникулы не всегда совпадали с отпуском Сережи — еще и поэтому мне было необходимо экономить время. Но я так училась, такая уже была у меня репутация, что, когда он приезжал, мне всегда давали в деканате свободные дни, и мы уезжали с ним на юг. Зимой и осенью ездили одни, а летом пару раз брали с собой Мишку, но потом он заявил, что лучше будет оставаться на даче — там ему интересней и веселее: есть друзья, собака, Андреич, чего он у моря не видел?! На том и порешили.
Все было прекрасно, кроме отношений с Сережей. Хотя вот я это сказала и поняла, что мне трудно будет объяснить, что именно казалось мне неверным или странным. Мы не ссорились. Встречались всегда с искренней радостью и не наскучивали друг другу. Разговаривали много и откровенно. Секс был упоительным. Мне было приятно смотреть на него, он, явно, любовался и гордился мною. Я забтилась о нем, он — волновался за меня. Мы были друзьями, любовниками, мы были нужны друг другу, нам было хорошо вместе, но все это было не то. Что-то главное так и не возникло между нами.
Когда он возвращался, я встречала его с радостью, но когда он уезжал, я жила спокойно и даже была рада, что могу учиться, не отвлекаясь на заботы о муже и разговоры с ним. Я не ревновала его, даже не задумывалась на тему о том, что по полгода и больше он проводит вдали от меня, здоровый красивый мужик — и что, он мне там верен? Мне эти мысли в голову просто не приходили, а может быть, было мне все равно — я даже и не знаю теперь.
Не знаю, на что надеялся он: ждал ли он, что между нами возникнет то огромное, что было у него с его погибшей женой, и заслонит его от воспоминаний, — или он заранее был готов к просто хорошим отношениям, доверительным и спокойным.
Мы эту тему не обсуждали. Ни разу он мне не сказал, что любит меня, никогда я не говорила ему этого. Хотя, думаю, мы все-таки любили друг друга — разная любовь встречается на свете, у нас была такая, спокойная любовь друзей и единомышленников. Я старалась не слишком задумываться и анализировать, и это мне удавалось.
Учеба занимала очень много времени, тем более, что я стала учиться еще и на курсах английского языка. Это позволило мне подрабатывать переводами у себя в институте, что усилило мой бюджет, а когда оказалось, что целая толпа девчонок мечтает, чтобы я сшила им платья-блузки-юбки, я смогла, наконец, твердо отказаться от денежных дотаций сережиных родителей.
Жизнь была насыщенной, заполненной, я опять крутилась, как белка в колесе — похоже я просто не умела жить иначе — и так, незаметно, я доучилась до четвертого курса.
К этому времени я уже относилась к учебе иначе. Зачетка у меня была такая, что тройка мне была обеспечена обязательно: экзаменатор начинал листать ее, видел сплошные отлично — все, тройку он бы мне поставил даже при абсолютном моем молчании, но я ведь еще и отвечала, отвечала хорошо и уверенно, грамотно строя фразы, не запинаясь, поставленным голосом. Так что с пятерками дело обстояло просто.
Я перестала ходить на лекции по предметам, которые были не слишком важны для моей будущей работы, что высвободило мне время для других дел, и даже у меня появилось время на театры.
До сих пор я ходила в театры урывками, по случаю, а теперь решила посмотреть весь лучший репертуар, что и осуществляла по субботам, благо, в воскресенье можно было наверстать время, отнятое от практических дел.
Билеты добывала я по-разному, но, в основном, ловила лишние. Конечно, я могла позволить себе переплатить за билет, но у меня на это рука не поднималась: с таким трудом заработанные деньги жалко было отдавать в алчные руки перекупщиков и билетных кассирш. Так что я приезжала к театру на час раньше и устраивала охоту, которая, как правило, оканчивалась благополучно, и я оказывалась в зале.
В одну из суббот в третьей декаде марта я ловила билет на модный спектакль в известном театре. Весна никак не хотела приходить, стояла настоящая зима — с сугробами, морозами — и толкаться возле театра было не слишком уютно. Опросив всех стоящих или фланирующих вдоль здания театра людей на предмет уваснетлишнегобилетаеслипоявитсяникомунедавайтетолькомне, я обнаружила у стены театра парня в черном полушубке и огромной рыжей шапке из лисы. Он прятался от ветра за выступом, и потому я не сразу его заметила. Выслушав мою магическую формулу, он с улыбкой ответил, чтобы я не слишком надеялась, вряд ли билет появится, но если вдруг…то он, конечно…
