— Неужто ты еретик, что нарушаешь законы убежища, капитан Сман-эль?
— Мы не нарушили никаких законов. — Вожак бандитов говорил на грубом южном наречии. — Мы явились сюда, чтобы собрать положенную дань для его сиятельства Эсбошета, регента истинного короля. Если кто-то не может заплатить деньгами или своим добром, то пусть отдаст то, что имеет: женщину или ребятишек. Мы их возьмем, святоша.
— Тогда пусть лорд Эсбошет придет сюда сам и заявит о своих правах, — уверенно парировал священник. — Если же кто-то из вас насильно выведет из этого убежища хоть одно живое существо, он будет держать ответ перед Богом... Ни лорд Эсбошет, ни юный король, а вы сами, — те, кто сотворит это, — будете отвечать перед судьями Истинного Пути и господними святыми, и огнями ада.
Капитан злобно ухмыльнулся.
— Нет, это меня не устраивает. Не годится, чтобы судьи Истинного Пути и божьи святые говорили гадости обо мне у меня за спиной. — Он натянул поводья, а затем обернулся к своим приспешникам. — Эй, парни, слышали этого святошу? Похоже, нам придется ждать, пока добровольцы не выйдут отсюда сами.
Разбойники захохотали. Кто-то из них принялся выкрикивать ругательства в адрес женщин и священника. Даже прежде, чем капитан покинул храм, Джил услышала, как солдаты стаскивают к стенам с внешней стороны поленья и хворост.
Она заозиралась в поисках Ингольда. Конечно, старик мог без труда вытащить отсюда их обоих, отведя солдатам глаза, но ей сейчас хотелось совсем другого. Где-то неподалеку всхлипывала девушка: «Не хочу! Не хочу!», повторяя это раз за разом в общем испуганном гомоне, становившемся все громче по мере того, как разгорались снаружи костры, и дым начинал проникать в помещение.
Она хотела убить их всех, — этих людей на площади. Смутные видения насилия заплясали в сознании, и ярость ледяной волной начала подниматься в душе.
— Ты тоже из какой-то шайки? — спросил ее чей-то голос. — Разбойница?
Джил обернулась. Это был священник, отец Кримайл.
— Нет, просто женщина, которая любит путешествовать и не хочет, чтобы ее изнасиловали. — Она увидела свое отражение в этих светло-серых глазах: высокая худая женщина с лицом, изуродованным шрамом и не прикрытым вуалью, с растрепанными волосами и мечом на поясе. Она не знала, видит ли он что-то еще.
Священнику на вид было лет двадцать. На шее у него висели яркие стеклянные четки и оберег против демонов.
— Ты северянка, — сказал он, словно это все объясняло. — Ты поможешь? Нам пригодится каждый клинок. У твоего отца тоже меч. Он может держать его в руках?
— Не сомневайтесь.
Джил огляделась по сторонам. Они стояли у подножия небольшой лестницы, ведущей к окну, близ которого стояла статуя святого Прата, узнаваемая благодаря его атрибутам: алому вервию, бичу и чаше с ядом. Подобно одному из тех магов, которых, по преданию, бичевал сей древнейший из святых, Ингольд стоял у подножия изваяния, глядя в окно, а ниже, у священного колодца, мальчики и мужчины брали наизготовку подсвечники и канделябры, толком не зная, как ими пользоваться.
— Ингольд! — окрикнула Джил, но старик не ответил. Он стоял, склонив голову и скрестив руки на груди. Языки пламени, бушевавшие снаружи, отбрасывали отблески на его лицо, пятнали алым белую бороду и шерстяную рубаху. Дым врывался в приоткрытые створки. Джил взбежала по ступеням рядом с отцом Кримайлом и вновь крикнула:
— Ингольд!..
Она как раз вовремя поспела к окну, чтобы увидеть, как затухают огни вокруг церкви. Грязно выругавшись, Сманэль пнул кучу хвороста и потыкал в нее мечом. Судя по крикам с другой стороны церкви, там костры потухли тоже. Ингольд глубоко вздохнул, не открывая глаз. Джил едва не расхохоталась от восторга. Еще дважды бандиты попытались разжечь огонь, но с тем же успехом они могли бы пытаться запалить кирпичи.
— Ну, и кто теперь еретик, а, святоша? — прокричал капитан, вскакивая на лошадь и глядя на юного священника, видневшегося в окне. Со всех сторон к нему бежали его люди, грабившие окрестные дома. Они волочили мешки с зерном, кур и окровавленные свиные туши.
— Еретик и лицемер, и пусть демоны терзают тебя тысячу лет! Кому теперь предстоит предстать перед судьями и святыми, и адским пламенем?
