Она покачала головой.
— Не могу, — прошептала она, едва слышно, стиснула кулаки и прижала их к губам. — Не могу.
Но по голосу ее Руди понял, что вопреки всем ее словам, она должна выполнить то, ради чего явилась в подземелье.
Опустившись на колени рядом с глиняным горшочком, она вытащила из него черное зернышко, обмакнула его в воду, стряхнула капли и положила на пол. Затем женщина поднялась, запахнулась в темно-синий шерстяной плащ, и из глаз ее вновь покатились слезы. Она прошептала:
— Дейр, друг мой, прости. И прощай.
Она вышла из комнаты, и Руди понял, что она спускается еще ниже, в подземелье, чтобы пройти по всем залам, в последний раз взглянуть на гидропонные цистерны, на магические знаки, на стены Убежища, попрощаться с ними прежде, чем уйти во тьму.
На полу Руди видел черное зернышко, влажное от воды, призванной сквозь Сферу Жизни. Он видел, как оно разбухает вдвое, затем втрое, выпускает белый корешок и, наконец, первый зеленый лист.
Время уже близилось к полудню, когда Джил достигла усыпальницы Слепого Короля.
Когда она шла по сужающемуся ущелью, ведущему в недра Сайкотл Ксиам, ей казалось, что она все глубже погружается в сон, — весь ужас в том, что этот чужеродный мир больше не казался ей таким чужим. Белесый сланч сперва лишь пятнал стены каньона, затем покрыл их целиком: землю, камни, деревья, с которых ниспадал длинными толстыми прядями, какие-то твари копошились в этих жирных недрах, — твари с полупрозрачными лапками и щупиками, бесформенные комки движущейся протоплазмы. Джил внезапно вспомнила, как видела во сне Вота, идущего по такому же покрову сланча на равнинах Геттлсенда, — чужак в чужом краю, под мертвенно-желтым небом...
По дну каньона текла река тумана, по колено глубиной. Джил знала, что исходит она из пещеры ледяных магов, а потому уверенно направилась в ту сторону. Чуждая музыка все громче звучала в ее сознании. Песнь оберега, ожидания, уверенности в том, что вскоре мир снова станет таким, каким должен быть.
Она мысленно представляла себе кровь Ингольда, алую и горячую, на безжизненных толщах сланча.
Она представила статую безглазого короля.
Изваяние показалось ей знакомым, когда Джил, наконец, увидела его. Черная базальтовая фигура в пещере перед озером тумана. Повсюду вокруг рос сланч: на стенах, на потолке, образуя даже подобие сталактитов и сталагмитов.
Дверь в усыпальницу виднелась в отдалении так же, как это было в ее снах, и Слепой Король в одеянии из лишайников и сланча с невозмутимой печалью взирал на незваную гостью; какая-то тварь совершенно невообразимой формы молча восседала у него на голове.
Джил обнаружила следы Ингольда, ведущие к дверям, и следы других созданий, что следовали за ним. Кровь повсюду пятнала сланч. Внезапно Джил ощутила страшную усталость. Голоса в сознании приказывали ей отдохнуть...
Но сперва ей нужно было покончить с этим делом.
Она без устали шла всю ночь. Ей удалось ускользнуть от патрулей Эсбошета и Ваира на-Чандроса, от отрядов разбойников, разорявших деревни на этой некогда плодородной равнине. Хотя Джил смогла превосходно вооружиться, обыскав попадавшиеся по пути трупы, она так и не нашла себе лошади, и потому была вынуждена идти пешком.
Приблизившись ко входу в усыпальницу, она обнаружила на страже двух чудовищно мутировавших мертвых дуиков с раздутыми головами, неимоверно длинными лапами и какими-то отростками вдоль хребта. Они были убиты быстро и аккуратно, — явно работа Ингольда. Должно быть, он неплохо справлялся, пока Джил не узнала о его планах и не спровоцировала тем самым массированную атаку мутантов и габугу. Теперь не имело значения, по своей воле он явился сюда или отступил под напором врагов.
Джил неуверенно ощупала свое лицо и руки, в тысячный раз повторяя себе, что любые изменения — это лишь игра ее воображения, затем взяла лук и положила стрелу на тетиву. Короткий алкетчский лук казался слишком легким и непривычным. Едва ли она сумеет ловко с ним управиться...
Проход делал поворот направо. Впереди виднелся пролом в стене, открывшийся, вероятно, после землетрясения. Оттуда вырывался мертвенный свет, казавшийся невыносимо ярким во тьме. На земле лежал труп существа, которое в прошлой жизни, скорее всего, было горной обезьяной. Тварь вся обгорела. Одна лапа была отсечена, и кровь дымилась на холоде. Джил переступила через нее, ощущая боль и головокружение, и поющие голоса продолжали нашептывать: «Это из-за него тебе так больно, из-за него. Он сбежал, бросил тебя на поживу гладиаторам. Они изнасиловали тебя...»
