— Главное в посадке, подружка, чтобы ты после нее ушла на своих двоих, — утешила Эшлин, приобняв Кейтлин одной рукой. — Мейв нашла мясника, который не понаслышке знает, что такое настоящий татарский овен[15]. Так что мы тут небольшой компанией собираемся устроить на озере пикник с шашлыками. Напьемся вина, поплаваем голышом, песни погорланим. Никаких мальчиков, только девочки. Ты с нами?
— Мамашам будем кости перемывать?
«Да» и «Как всегда», — хором ответили летчицы.
— Ладно, я с вами.
Все трое рассмеялись, а потом Эшлин сказала:
— Только Сирше не говори. Ее не зовем.
— И Фионе тоже, — добавила Изольда.
— Но получается не…
Эшлин подняла руку, призывая ее к молчанию:
— Она вечно всех осуждает, напивается моментально, поет хуже вороны, а если раздеться в ее присутствии — вид у нее делается весьма странный. Сирше не зовем.
— А Фиона — кретинка, каши с ней не сваришь, — поддакнула Изольда.
— Ладно-ладно, поняла.
— Вот и тип-топ, — кивнула Изольда. — Мы тебе потом расскажем как и что.
И они с Эшлин поспешили к другой летчице — передать приглашение, их дружный смех походил на звон серебряных колокольцев, покачивающихся на весеннем ветру.
Разбор полетов проходил в конференц-зале в офицерском клубе. Клуб представлял собой просторный фахверковый дом с черными стенами, широкими вимперками и крышей, укрытой дранкой из западного красного кедра. Снаружи его украшали громоздкие позолоченные цепи, а внутри парившие в тени между балками с золотистой каймой блуждающие огни подсвечивали многочисленные военные трофеи и захваченные боевые знамена, в том числе носовое украшение сбитого вражеского дракона, покрытое славой изодранное знамя из Данвегана, меч Серый Прутик, череп василиска. На настенных гобеленах были вытканы батальные сцены: Вторая центаврская война, покорение Пентесилеи, сражение при Чжолу и осада Офрийской горы[16].
В зал чуть расхлябанной походкой заходили пилоты и занимали места вокруг стола для совещаний. Во главе уселся командир летного отряда Файрдрейк[17], вид у него был спокойный, казалось, он всеми доволен. Файрдрейк поднял руку, и в зале воцарилась тишина. Он пробежал глазами по листу бумаги.
— Идем по старшинству, но в обратном порядке. А значит, первой отчитаетесь вы. — И он посмотрел прямо на Кейтлин.
Изо всех сил стараясь сохранять вид объективный и профессиональный, Кейтлин отчиталась о полете с начала и до конца, от взлета и до посадки. Опустила момент замешательства после Врат Сна, но упомянула и о внезапном приступе непокорности у своего дракона, и о скомканной посадке, во время которой сломалась опора шасси в лапе.
— Офицер ТО Друмлин доложил мне, что через два дня после получения запасных деталей сможет починить, проинспектировать, протестировать и выпустить Семь тысяч семьсот восьмую в полет, — закончила Кейтлин, ни малейшей дрожью в голосе не выдав своего эмоционального состояния, хотя к концу доклада подмышки у нее взмокли от пота.
Ртуть, сидевший по левую руку от командира летного отряда, чиркнул что-то в желтом блокноте и, не поднимая глаз, сказал:
— С вашим драконом побеседует психолог. Это необычное для дракона поведение. Будет расследование. Десять дней, может, шесть, если не затягивать. — Он посмотрел на Файрдрейка. — Рекомендую не затягивать. Предпочитаю, чтобы мои пилоты как можно больше времени проводили в небе.
— Решено, — согласился командир летного отряда. — Дальше у нас…
Когда закончился разбор полетов, Ртуть сказал:
— Капитан Кейтлин из Дома Сан-Мерси, задержитесь, пожалуйста, есть разговор.
Кейтлин не стала отвечать из страха, что голос ее выдаст, и просто кивнула. Остальные потянулись к выходу. В зале остались только командир летного отряда, командир эскадрильи и она. «Боги! — подумала Кейтлин. — Вот оно. Помни, каким бы ни было наказание, отвечать можно только: „Виновата, сэр!“» Она выпрямилась и застыла — не совсем навытяжку, но в безупречно уважительной позе.
Файрдрейк кивнул Ртути, и тот, кашлянув, объявил:
— Вам предоставляется увольнение по семейным обстоятельствам.
— По семейным… Кто-то умер?
Вид у Ртути сделался озадаченным.
