Так вот зачем он меня спас! — сообразила она. Ну, может, не только поэтому, но вернись он один, ему долго бы пришлось доказывать свою невиновность. И еще неизвестно, удалось бы ему это или нет. Классический ведь сюжет… Парочка, лодка, несчастный случай. А так — и неприятностей нет, и он — герой. Да еще какой! Дуру эдакую, самонадеянную спас. Жизнью рисковал… как был в одежде, в воду прыгнул…
Она почувствовала, что несправедлива к Роберту, но поделать с этой злостью ничего не могла. Да и не хотела. Вместо приличествующей случаю благодарности, в ней клокотало раздражение. Супермен доморощенный. Хоть бы словом упрекнул. Намекнул бы хоть как-то на то, что он предупреждал. Нет ведь, на берег вытащил, в чувство привел, костер в пять минут соорудил, на лодку сплавал — и все так, как будто он только этим с утра до вечера и занимается. А может, и занимается. Кто его знает, что он после работы делает. Да и на работе тоже. Теперь сидит здесь себе и демонстрирует железную выдержку. Словно взрослый с ребенком. И все было бы хорошо, но ведь это тот самый мерзавец, который женщин вообще за людей не считает. Да он свою собаку и то быстрее спасал бы! Грош цена всей его помощи после разговора, о котором Кевин рассказывал. Вот именно: грош цена!
Стелла угрюмо покосилась на Роберта. Он смотрел на костер с тем видом комфорта и расслабленности, который нормальные люди имеют, развалившись перед телевизором на любимом диване. Уже почти стемнело, и блики огня, освещавшие его спокойное лицо, делали его похожим на охотника, остающегося на запланированный ночлег в лесу. Вот только на костре сходство с запланированным ночлегом заканчивалось.
Роберт почувствовал взгляд и повернулся к ней.
— Ну, как ты? — спросил он.
Стелла сделала усилие и постаралась ответить вежливо. В конце концов, он ее спас, чем бы при этом ни руководствовался.
— Нормально. — Ее тон все-таки оставался сухим.
— Если сможешь, постарайся заснуть. Мы пойдем, как только рассветет.
— Туда? — Стелла показала в ту сторону, откуда их так неудачно привезла лодка.
— Нет, туда, — Роберт ткнул пальцем куда-то за спину.
— Хочешь уйти подальше от озера?
— В некотором роде.
— Зачем?
— Где-то там должна быть дорога. Лучше потратить лишние три часа, но дойти до нее.
Он был снова прав. И это раздражало больше всего.
— Ты будешь спать? — поинтересовалась она, чтобы не молчать. Было очевидно, что его молчание абсолютно устраивало.
— Скорее всего, — кивнул Роберт.
— А я думала, супермены никогда не спят, — съязвила Стелла.
Это было уже совсем глупо.
— Спят. Когда удается.
— А как же дикие звери?
— Здесь никто опаснее кугуара не водится. А кугуар к огню не подойдет.
— А медведи?
— Во-первых, они приходят на запах еды, так что у нас им делать нечего. А во-вторых, их здесь нет.
— Тогда знаешь что… — Стелла поднялась, остро ощущая, что делает глупость. — Я пройдусь. Посижу у воды.
Он должен был спорить. Хотя бы предупредить, чтобы она не отходила далеко. Но он только посмотрел на нее с каким-то веселым интересом и сказал:
— Как хочешь.
А затем повернулся к огню и замолчал. Стелла стиснула зубы, мысленно проклиная все на свете, встала и, сама не зная зачем, направилась к темной громаде озера. Когда пламя костра осталось позади, она поняла, что Роберт мог истолковать ее прогулку совсем неверно. А уж фраза «посижу у воды» обращалась при этом из правды в какое-то неуклюжее объяснение с ехидным подтекстом.
В кустах хрустнула ветка. Хоть бы зверь какой-то, с угрюмой надеждой подумала Стелла. И там действительно оказался зверь. Маленькая желто-серая белка. Она выскочила на траву, с любопытством изучила Стеллу темными бусинками глаз и неслышно исчезла. Ей явно было не до людей и их глупых игр.
Когда она вернулась, Роберта у огня не было. Костер весело потрескивал в полном одиночестве, озаряя летящим светом стволы елей. Было что-то странное в этом хорошо сложенном костре, вокруг которого не было ни малейших атрибутов привала — ни вещей, ни еды, ни даже людей. Только куча хвороста неподалеку. Стелла вздохнула и, ступив в теплый круг, присела на землю. За двадцать минут прогулки вся детская злоба выветрилась. Осталось тяжелое взрослое недовольство — собой, Робертом, всей ситуацией. Да еще это ноющее ощущение в желудке.
