Последовал очередной вздох. На лице Кевина было ясно написано: ну и влип же я!
— Окно выходит на веранду. Я там сидел, когда Майкл зашел. Воздухом дышал, понимаешь? Хороший воздух здесь. А когда вернулся, Майкл как раз оттуда и выходил.
— Когда ты воздухом надышался, — сказал Брендон.
— Да, — с видимым раздражением ответил Кевин, — именно. Когда надышался. Ты на что намекаешь?
— Ни на что, — пожал плечами Брендон. — Просто факты, которые сами по себе ничего не значат.
— Ладно, хватит, — подвел итоги Алекс. — Зря я это затеял.
— Зря, — согласился Майкл.
Алекс в упор посмотрел на него. Казалось, он хочет что-то сказать, но в этот момент раздался голос Росса:
— Майк, а если не секрет, что ты печатал?
Майкл отозвался не сразу.
— Я обязан отвечать? — спросил он наконец.
— Конечно нет, — улыбнулся Росс. — Но мы же тут все свои.
— Тогда я, пожалуй, не буду.
Росс перестал улыбаться.
— Разве что… — Майкл обвел глазами сидящих, — большинству хотелось бы услышать мой ответ.
— Меня это не интересует, — быстро сообщил Кевин. Крис покосился на него.
— Как хочешь, Майк.
— Какая нам разница, что ты там делал? — сказал Брендон. — Что это еще за разговоры такие?
— Рад слышать, — Майкл, храня на лице выражение покерного игрока, взглянул на Алекса. — Тогда, видимо, это тема себя исчерпала.
Алекс молча кивнул.
— Кстати, Росс, — сказал Майкл, — любопытно, что тебя заинтересовало, что я там печатал.
— А что еще могло меня интересовать? — сухо отозвался Росс.
— Например, был ли я там вообще.
Вытянутое лицо Кевина, казалось, вытянулось еще больше.
— Майкл, ты о чем говоришь?
— О том же, о чем и ты, — позволил себе улыбку Майкл, — о фактах.
Он встал.
— Я там был и печатал карту. Кто-то хочет еще что-нибудь из бара? Нет?
Он коротко глянул вправо и пошел к барной стойке. Алан, которого происходящее смогло немного отвлечь от мыслей о Джоан, посмотрел направо вслед за ним. Там, через стол от них, сидел Эд и что-то быстро записывал в свой серый блокнот.
Интересные были сегодня речи. Разные и одинаковые одновременно. Видно, что собрались профессионалы. Настолько разные — и настолько схожие. И все до одного — дети своей эпохи. Продукты своего общества. Общества, в котором каждый лидер всеми силами стремится понравиться. Очаровать. Обольстить. Они так старались, что порой напоминали политических кандидатов в сезон выборов.
Раньше все было не так. Прошли времена, когда человек, стоящий во главе был проповедником Идеи. Будь то идея королевской власти или мирового господства. В те времена сегодняшние речи были бы смешны и нелепы. Кто захотел бы пойти за человеком, который суетится, словно лакей? Человек, идущий впереди, должен звать за собой, даже не за собой — за Идеей. А не подлизываться к толпе, взывая к чувству личной выгоды. Общество без Идеи — это стая обезьян. Бандерлогов. Каждый из которых мечтает лишь о том, как бы набить себе брюхо, почесаться, совокупиться и показать окружающим, что он в чем-то лучше их. И такое общество рождает соответствующих лидеров.
Это же насмешка над историей — лидеры, которые хотят денег, а не власти. И самое, самое главное — это противоестественно. Даже бандерлогам нужен вожак.
Об этом шла речь еще на том памятном уроке истории много-много лет назад. Этот добродушный толстяк учитель долго, хотя и вполне занимательно, втолковывал нам, что такого понятия, как общечеловеческие ценности, не существует. Что многообразие человеческих культур показывает всю нелепость попыток найти хоть одну-единственную подобную ценность. Что кажущееся очевидным нам далеко не обязательно кажется очевидным другим. И он приводил примеры. Родительская любовь? Ха! Вспомните Спарту, где болезненных младенцев бросали с обрывов. Вспомните Китай, где родители с надеждой отдавали мальчиков на операцию, чтобы из них сделали императорских евнухов. И это при том, лишь один из восьми выживал. (Сейчас он, конечно, еще припомнил бы страны, где родители фотографируют трехлетних детей, опоясанных поясами шахидов.) Отношения полов? Ха-ха! Моногамия, полигамия, матриархат, патриархат, свободный брак, в одной стране — невозможность развестись, в другой — невозможность жениться. Инстинкт самосохранения? Ха-ха-ха! Надеюсь, вам достаточно камикадзе? Религия? После возникновения государств, где единственной реально исповедуемой религией был атеизм, а уцелевшие церкви превратились в запущенные музеи, это слово вообще невозможно серьезно рассматривать в подобном контексте. Запомните, мои дорогие, этика, мораль, понятия добра и зла — все это меняется от культуры к культуре, от народа к народу, от эпохи к эпохе. Незыблема только физиология.
