— Если индикатор испортился сам, то проблема одна. Ты когда-нибудь видела лидера, которого надо спасать? Такого жалкого беспомощного лидера…
— То есть, — Стелла вновь стала серьезной, — если за нами приедут, у нас будет меньше шансов победить?
— У нас их просто не будет, — сказал Роберт. — Ни одного. Но это все в том случае, если это, — он указал на индикатор, — случайность.
Стелла с сомнением покачала головой.
— А что еще это может быть? Саботаж?
Роберт кивнул.
— Я таких поломок еще не видел. И если кто-то помог этой стрелке сломаться, то он мог пойти и дальше.
— Например?
— Например, этой ночью отогнать наши машины в лес. И тогда никаких вертолетов вызывать утром никто не будет.
— Без ключей?
— Это не сложнее, чем так испортить индикатор. Даже проще.
— И что он этим будет изображать? Два труса потихоньку удрали?
— Или двое любовников соскучились и уехали.
Стелла скривилась.
— Двое любовников…
— У людей бывает богатая фантазия, — сказал Роберт. — Не важно, что они в этом случае подумают. Но искать не будут. Нет машин — нет подозрений.
— Глупость какая-то, — Стелла недоверчиво посмотрела на красную стрелку. — Чтобы кто-то на такое пошел… Зачем?
— Причины найти несложно. Ты сама утром намекала на грязные игры.
— Но не настолько же грязные.
— Степень подлости часто зависит только от степени наказуемости.
— Если это не случайность, наказуемость никто за такие вещи не отменял. Так что ты предлагаешь делать?
Роберт смерил взглядом расстояние до берега.
— Если бы был один, поплыл бы сейчас туда.
— А потом?
— Прошел бы, сколько можно, переночевал бы, утром пошел бы дальше.
— А со мной? — иронически спросила Стелла.
— А с тобой этот вариант не подходит.
— Почему?
— Я тебе уже говорил — вода слишком холодная. В лучшем случае простудишься. В худшем — заработаешь пневмонию.
— А я-то думала главная опасность — это судорога.
Роберт покачал головой.
— Нет, — серьезно сказал он, будто не замечая сарказма, который Стелла вложила в этот вопрос. — Во-первых, есть спасательный жилет. Во-вторых, я бы плыл рядом.
— Спасибо за заботу, — сарказм в голосе Стеллы стал еще заметнее. — Я польщена. Так приятно чувствовать себя под опекой настоящего мужчины.
Роберт взглянул на нее.
— В чем дело?
— Да так, — Стелла сощурилась. — Интересно, если бы вместо меня тут был Майк или Алекс… Говорил бы ты им то же самое?
— Зачем? Это было бы смешно.
— Тогда давай посмеемся, — Стелла резко поднялась, качнув лодку. — Отвернись.
— А это уже глупо.
— Отвернись! Или это тоже зависит только от степени наказуемости?
— Пожалуйста.
И Роберт повернулся к заходящему солнцу.
Правило разделения: никогда не смешивай личные чувства с работой. Хорошее правило. Надежное. Очень важное, едва ли не одно из самых важных. Но почему же тогда сейчас так сложно ему следовать?!
Алан плотно сжал губы. Ну вот, теперь еще нарушено и правило маски. Никогда еще отделение личного от делового не давалось ему с таким трудом. Сейчас личное бесцеремонно вторгалось в покои делового. Оно нагло перло вперед, давя все на своем пути и тесня назад все деловые мысли. Деловые мысли были безлики. Они вертелись вокруг блеклых, плоских понятий: курс, успех, победа, лидер… Личное же представало в самом обольстительном виде. Лицо Джоан. Яркие, красиво очерченные губы. Манящая фигура. Расстегнутая у ворота блузка. Персиковая щека. Легкое прикосновение… Бархатный голос… Вечер, когда казалось, что ее интерес далеко выходит за рамки вежливости. И это несмотря на настойчивое внимание Криса… Деловое бледнело перед этими картинами и нехотя отступало все дальше и дальше.
А теперь еще и эта сцена. Коричневые стены бара как будто надвинулись, когда он увидел Джоан сидящей у стойки рядом с Алексом. И не просто сидящей — мило щебечущей. Она казалась такой хрупкой рядом с его огромной фигурой, словно высеченной из камня скульптором-монументалистом. Алекс, подперев голову, внимательно слушал, а Джоан, чуть подавшись вперед, оживленно говорила. До входа долетала лишь тень ее голоса, но даже она несла с собой радостную непосредственность. Вот Алекс что-то сказал, Джоан с улыбкой покачала головой, он что-то прибавил, и она рассмеялась, легко хлопнув его по плечу. В эту секунду Алан понял, что мог бы ее ударить. Он представил себе, как бьет наотмашь по этой персиковой щеке, стирая белую улыбку, и ему вдруг стало весело и страшно. Тогда он внутренним усилием оттолкнул прочь это странное чувство и решительно шагнул по направлению к ним.
