— Надо решать, что важнее, — наконец нарушил молчание Брумер. — Все вместе никак не потянем.
Росс кивнул.
— Разумеется. Вопрос в том, что важнее.
Они опять погрузились в молчание.
— Ну? Неужели ни у кого нет соображений? Посмотрите на список.
Все исправно повернули головы к доске.
— Наверное, второй важнее остальных, — осторожно сказала Харрис.
— А мне кажется, первый должен оставаться в начале, — немедленно возразил ее сосед.
— Почему это? — тон Харрис сразу сделался на порядок уверенней. — С каких пор они стали более важными клиентами?
— С тех пор как они стали платить нам хо-орошие деньги…
— Можно подумать, другие денег не платят.
— Платят, но меньше и реже.
— Да о чем тут говорить? — вмешался Дрейк. — Правительственный заказ должен стоять на самом верху. А сейчас он почему-то на четвертом месте.
— Правительство, — фыркнула Харрис. — Эти бюрократы опять забросают нас дополнительными требованиями. Им вечно что-то не нравится. Мы можем выполнить все остальные заказы быстрее, чем этот один.
— Три заказа быстрее, чем один? Ну да…
— Конечно! Я с ними работала.
— Кто с ними не работал.
— Да вы, например.
— Я?!
— Не важно, не важно… — примирительно сказал Росс. — Вы все хорошие специалисты, и ваши мнения одинаково важны для меня. Значит, так, — он подошел к доске, — первое место остается таким же, правильно? Все согласны? Хорошо. Заказ министерства идет на второе место. Или есть возражения? Нет? Пишем… А вот как распределить третье и четвертое места, не совсем понятно. Какие будут мнения? Говорите же, говорите.
Но они уже снова замолчали.
Вечером, открывая дверь на стоянку, Росс увидел две покатые спины, одна из которых, несомненно, принадлежала Брумеру.
— Опять ничего сам решить не может, — донеслось вместе с запахом дешевых сигарет. — Хоть бы один раз как мужик… — тут говорящий услышал шаги и замолчал.
— Доброй ночи, Брумер, — приветливо сказал Росс. — Не зарабатывайтесь.
Он улыбнулся курящим своей милой улыбкой, так хорошо идущей к его полному круглому лицу, и направился к машине — приземистый, какой-то весь основательный, в добротном черном плаще. Пусть себе сплетничают. Да, решения принимать он не очень любит. Да, порой его демократичному подходу не хватает начальственной твердости. Может, над этим даже стоит поработать. Но зато начальство всегда и везде им довольно. Он умеет внушать к себе доверие. Он умеет выдавливать хорошие результаты и правильно их показывать. Он знает, как из неплохой группы можно сделать хорошую команду, пусть даже на короткий срок. Он сменил уже не одно место в компании, но при этом у него нет врагов. И именно его, его одного, только что выбрали для участия в этом важном курсе, который вызывает интерес в таких высотах, о которых он даже и не мечтал еще сегодня утром.
Пол
— Неужели вы не могли хоть немного подумать, прежде чем говорить?! Или вам недоступна такая концепция? Какого черта вы приходите ко мне, даже не удосужившись проверить свои выкладки?
— Но, Пол, это ведь не так безнадежно…
— Не безнадежно? Мне не нужны небезнадежные предложения! Оставьте их для своей жены! Мне нужны четкие, верные, блестящие предложения. Если вы еще раз принесете мне такую ерунду, вы у меня работать не будете! Это понятно?
— Да.
— Вы свободны.
Пол мрачно смотрел на закрывающуюся дверь. Как можно работать с такими рохлями? Из двухсот человек нормально мыслят от силы тридцать. Разогнать бы этих убогих куда подальше, да набрать крепких, толковых людей — таких, как его ядро. Ан нет, нельзя. О людях заботиться, видите ли, надо. А то, что эти люди в последний раз шевелили мозгами во время университетских выпускных экзаменов, это никого не волнует. Впрочем, даже с выпускными экзаменами не все однозначно.
На столе требовательно звякнул телефон. Пол наградил его угрюмым взглядом. Тебе еще что надо?
— Слушаю.
— Пол?
— Да, Стив. Чем могу быть полезен?
— Я вижу, ты снова не в духе.
— Будешь тут…
— Зайди ко мне на минуту. Разговор есть.
В кабинете начальника Пол утонул в глубоком кресле, предназначенном для избранных посетителей, и кисло посмотрел в потолок.
— Ну что в этот раз?
