27. Вопрос. Писателя ’’О заблуждении и истине’’ сам ты описал, что он не такой автор, которому верить должно, однако книги оного автора и по запрещении печатать велел, а из сего судить можно, что ты такою ложною нелепостью старался людей развратить, закружить головы из корысти, как судить можно, а после сего как можешь ты говорить, что печатал нравственные книги?
Ответ. Не могши вспомнить теперь, к кому и по каким обстоятельствам писал я об авторе книги ’’О заблуждении и истине’’, не могу иного сказать, как то, что я ныне об этом писателе так думаю, но что это писано мною, должно быть, несколько лет спустя по напечатании сей книги. Когда же печатали оную, тогда была она в уважении у всех. В дозволении продавать оную книгу по запрещении приносил я и ныне приношу повинность мою, повергая себя к монаршим стопам Ее Императорского Величества, при печатании же оные не было намерения сделать оною книгою вред или развращение, но печатана была как новая книга, которую на французском языке, так можно сказать, все знающие сей язык в Москве покупали, так надеялись иметь от нее прибыль.
Возражение. Книга печатана истин заблуждении, как сам он говорит, из корысти, а посему как он может говорить, что-де книги они печатали нравственные, ибо сам он о сей книге говорил, что нельзя этому автору верить, а из сего судить должно, что они предпочитали корысть свою более, нежели охранить общество от развращенных мыслей.
28. Вопрос. Печатал ли ты книги, называемые таинственные, но в то же время запрещал печатать имя автора и переводчиков их, то о сем открыть тебе, для чего ты имена сии таить велел?
Ответ. Не могу припомнить, при каком бы случае и при какой книге я утаивал или приказывал утаивать имена авторов; но сколько могу помнить, печатаны были книги так, как оные приносимы и отдаваемы были переводчиками и авторами.
Возражение. Что таинственные книги печатаны с повелением от него таким, чтоб имен авторов не печатать, сие найдено в его бумагах, а он сие скрывает, хотя закрыть сочинителя тех книг; из сего можно заключить, что оные книги, вредные и наполнены развращенными выражениями, однако ж, можно сведать от приказчика Кольчугина или от его товарищей.
29. Вопрос. В ответах своих говоришь ты, что-де в ложах происходило, то ты совсем мало знал; но вот ты обличаешься, ты был первый подвижник в вашем сборище и сам писал все постановления оного, а потому и должен ты открыть, не утаивая ничего, а паче не отвращая на мертвого Шварца.
Ответ. В ответах моих, где показывал я, что совсем чего не знаю или о чем мало знал, говорил и без всякого укрывательства себя, как только и сколь мог упомнить; что же ни я, ни другой кто из русских заводчиком или вымыслителем сего не был, но искали все вместе, сие по всем показаниям моим и по взятым у меня бумагам видно, а что во взятых у меня бумагах находятся многие переписанные моею рукою, то сие потому, что по предписанию ли или так было сказано на словах (сего, верно, не могу упомнить), чтоб всякий начальник для употребления бумаг в своих собраниях с находящимися под его начальством членами переписывал все бумаги сам своею рукою, так и я должен был оные переписывать сам для употребления с находящимися тогда под моим начальством членами. На умершего же профессора Шварца не обращал я ничего с намерением закрывать себя, но точно так показывал, как происходило и сколько мог припомнить.
Возражение. В ответах, выше сего описанных, говорил он, что-де в ложах происходило, то будто б он совсем не знал или знал мало, а большею частью знал Шварц; но сие говорит он неправду, потому что вся связь их сборища писана рукою его, Новикова, не только однажды, да и дважды; а по сему видно, что он в сем сборище первый был подвижник.
30. Вопрос. Не устыдился ты, при всех тебе деланных внушениях и убеждениях о показании самой истины, в ответах твоих сие все презрить и показал, между прочим, что будто ты имел со Шварцем холодность, но ты о сем сказал неправду; что Шварц был предан тебе, а ты ему, в сей сказанной тобою неправде обличаешься тем, что ты
в ложах предлагал о даче Шварцевой жене за подвиги мужа ее награждений и о произвождении ей и детям ее вечного пенсиона.
