— Курите, если хотите.
— Я не курю.
— Ах да, верно. А я, пожалуй, закурю. — Он вытащил и закурил одну из русских папирос. Репп определенно в это утро был более живым, даже каким-то ярким в своем камуфляже. — Ну а теперь можно я буду с вами откровенным?
Он снова начал играть черным кубиком, который Фольмерхаузен заметил еще раньше.
— Германия проиграет эту войну. И очень скоро. Сейчас третья неделя апреля; к середине мая все наверняка закончится. Вы не относитесь к тем дуракам, которые считают, что победа еще возможна. Давайте, выскажите свое мнение.
И опять Репп поразил его. Фольмерхаузен сообразил, что его чувства отразились у него на лице, и поспешно закрыл рот.
— Да, я тоже так думаю. Полный провал. Мы все это знаем, — подтвердил он.
— Разумеется. Это вполне очевидно. В Берлине те, кто поумней, тоже знают. Но я говорю вам это по следующей причине: операция «Нибелунги» состоится. Независимо оттого, что произойдет в Берлине. Независимо от того, что английские диверсанты и американские танки окажутся здесь, за проволочным ограждением. И особенно в этом случае. Вы не были в России?
— Нет, я…
— Не играет роли. Именно там была настоящая война. Вся эта возня с американцами и англичанами — просто интермедия. А вот в России полегло четыре миллиона. Слишком огромная цифра, чтобы в нее поверить. Такой гигантской жертвы мир еще не видел. Именно поэтому операция должна осуществиться. Это все, что останется этому поколению. Не памятники, не монументы, не полные гордости главы в учебниках истории. Историю будут писать другие: мы в ней будем злодеями. Только подумайте об этом, Фольмерхаузен! Репп — злодей! Невероятно, не правда ли?
Он смотрел прямо на инженера.
— Невероятно, — согласился инженер. Фольмерхаузен понимал, что Репп вовсе не произносит речь. У него совсем не было ораторского таланта и очень мало ораторского запала; он говорил устало, лаконично, только факты, как и сам инженер, когда читал чертежи.
И еще одна мысль пришла в голову Фольмерхаузену: этот человек совершенно не в себе. Он сошел с ума. Все уже кончилось, а он все еще говорит о монументах, о посвящении. Для него не стоит вопрос о выживании, как он стоит для него, Фольмерхаузена. Для Реппа не будет времени «после войны», для Реппа всегда будет война. Если не в воронке или на линии фронта, то где-нибудь в парке, на красивом перекрестке, в сарае или в конторском здании.
— Д-да, невероятно, — нервно повторил Фольмерхаузен, так как только сейчас начал понимать, насколько опасен Репп.
— Уже здесь, сразу после тех событий, они называют его der Meisterschutze, а отнюдь не der Scharfschiitze — это специальный немецкий термин, обозначающий снайпера. И кто из твоих блестящих американцев сумеет объяснить значение этого?
Тони держал в руках сенсацию этой недели — номер иллюстрированного эсэсовского журнала «Das Schwarze Korps» («Черный корпус») от 5 марта 1942 года, который раскопал один из «книжных червей», посланных в Британский музей для проверки старой немецкой периодики. Передовицей в этом номере была история Реппа в Демянске.
Литс откашлялся.
— Meisterschutze буквально означает «мастер-стрелок».
— А, видишь, дружище, ты не прочувствовал это. Ты не уловил этого. Как же ты надеешься выследить человека, чье прозвище ты так и не осмыслил?
— Я еще не закончил, черт подери, — огрызнулся Литс.
— Meisterschutze — да, «мастер-стрелок», а поскольку контекст здесь чисто военный, то можно сказать, как это и сделал наш еврей, «мастер-снайпер». Прекрасное выражение. У этого человека есть определенный талант. Хотя он ведь писатель, не так ли? Во всяком случае, это высшая форма риторики, более официальная, играющая на давней немецкой традиции, связанной с цеховыми гильдиями, подмастерьями и мастерами. Это, скажем так, более звучно.
Его холодная улыбка сделала комнату еще холоднее. Умный черт, блумсберский разгильдяй, на лице самодовольное выражение: «Только мой гений мог дойти до этого».
Но урок еще не закончился.
— Нетрудно понять, почему они сделали из него такого героя, правда?
— Это часть другой войны, — объяснил Литс. Он был готов к такому повороту. — Войска СС против вермахта. Нацисты против старых ребят, пруссаков, которые заправляли армией. Репп для этого великолепно подходит. Никакого аристократизма, просто сельский мальчишка, который может убить все, что видит. А наградой служит первое место в очереди — гитлеровской очереди — за новыми моделями танков, выходящими из цехов, — за «тиграми». Они выброшены на рынок для героев, правильно?
