Уже повзрослев, я пытался иногда представить, как могла сложиться судьба того Юрика. Я почему-то был уверен, что она не слишком отличается от моей. Линия её протянулась в тех же координатных осях. Мы, без сомнения, решали одинаковую задачу из учебника жизни, только результат получили разный. И никак я не мог понять: почему он счастлив, а я нет?
– Эй, есть кто?
– Я поставил чашку на стол. Нигде нет покоя!
В прихожей, естественно, стоял Валера. Улыбка, не в силах удержаться на его лице, рвалась мне навстречу.
– Смотрю, дверь открыта, – ничуть не смутился он. – Дай, думаю, проверю.
Я молча достаю пачку сигарет. Валера с готовностью вытаскивает сразу две штуки. Одна попадает в рот, другая за ухо. Про запас, надо полагать.
Валера нисколько не изменился. Растянутое трико неопределённого цвета пузырится на коленях. Синяя «динамовская» майка с трудом прикрывает шарообразный живот. И нога в гипсе… Загадка природы. Если завтра всё рухнет в тартар, он, как ни в чем не бывало, придет на край пропасти и сделает свою утреннюю разминку. А потом, небрежно опираясь на костыль, плюнет в бездонную яму. Сосед Валера Обыкновенный. В списке физических констант он бы занял достойное место. К примеру, сразу за постоянной Планка…
– А где Алиса Витальна? – Валера осторожно заглядывает мне через плечо. Жену он почему-то побаивается.
– На работе.
– Эт хорошо. – Он облегченно отодвигает меня в сторону. – Я ведь как думаю: экономия получится в государственном масштабе просто дурная. И кто ж такое придумал, а?
– Ты о чем?
Не иначе пришел тридцать рублей одолжить.
– Как о чём? Ёлы-палы, я ведь новую жизнь начинаю. Глянь…
Валера торжественно отставляет костыли и, глубоко вдохнув, медленно поднимается к потолку. Загипсованная нога нелепо болтается в воздухе.
– Красиво?
– Впечатляет, – соглашаюсь я. – Вылитый Дэвид Копперфильд. Осторожно, люстру не задень.
– Вот! – Валера торжествующе погрозил пальцем неведомому оппоненту. – А некоторые не верили. Два дня тренировался. Чуть в окно не выпал. Невесомость – это сила! Я теперь за нашего президента и в огонь, и в воду. Мне теперь всё нипочём. Я и Зойке так сказал. Всё, говорю, хватит. Новая, понимаешь, жизнь начинается. И никаких разговоров. Категорически…
Он стал терять высоту и чуть не приземлился на стол.
– С Зойки что взять? Баба – она и есть баба… дура, в общем. Глаза пучит и верещит, как резаная. С непривычки оно, конечно… сам понимаешь, проблема.
Угрюмо махнув рукой, Валера медленно выплыл в открытую дверь. Костыли громыхнули о косяк, а я еще долго сидел, тупо уставившись в одну точку. Слушал, как он пытается попасть домой. Сначала мягкий стук, сопровождаемый тихими увещеваниями: «Зоя, открой…Зоя…Зоя, открой, ты слышишь, Зоя…открой, Зоя…» Постепенно звук нарастал, пока не перешел в дробный грохот камнепада. С упорством стенобитного орудия Валера ритмично обрушивался на хлипкую преграду из прессованной стружки, используя все подручные средства. «Открой, с-сука! – вопил он на весь подъезд. – Зойка, стерва, это же я – твой муж! Открой, кому говорю! Открывай, не то хуже будет!»
Никто из соседей не реагировал. Все в той или иной степени привыкли к подобным эскападам. Мне тоже стало любопытно, – с каким счётом закончится этот тайм без постороннего вмешательства. Наконец, в паузе между воплями послышался щелчок замка и стук удара, – предположительно тяжелым тупым предметом по голове центрфорварда. Короткий жалобный всхлип заглушил звуки борьбы. Аут. Мяч вне игры. Победила дружба. Но пасаран! Несколько дней Валера будет тихим и ласковым, отводя при встрече взгляд в сторону, и тщательно маскируя синяк.
Я прошелся по квартире, уничтожая следы своего пребывания. Застелил постель. Собрал вещи. Поправил кадку с фикусом. Стер тряпкой разводы грязи на полу. Ополоснул чашку. Вытряхнул за окно пепельницу. Постоял несколько секунд на пороге третьей комнаты. Видимо, здесь хозяйничала девочка похожая на Ксению. Со стены корчил рожу лощёный Мумий. На книжной полочке, рядом с компактами, блестел очками компьютерный гений – Дурной Билл. Экран монитора «Sony» покрыл толстый слой пыли…
