— Не знаю. Он прятался. На лице маска. По голосу опознать не сумею, он надел ревербератор. Почуять ничего я ничего не мог, работа меня опустошила до донышка. Роста, кажется, был среднего, может, чуть выше. Сложение обычное, особых примет нет. Опять же, сейчас-то я понимаю, что надо было поднимать шум, сразу идти в Коллегию: пока следы свежие, разобрались бы. Но я тогда испугался… испугался приговора о лишении способностей и пожизненной высылки на планету по месту рождения: очень уж хорошо мне всё разложили, что, дескать, решение по убийству может быть только одно. Послушно отправился в военное училище, считай, под замок на год. Слухов, что я пытался уйти от контракта, не скроешь. Чего я там натерпелся, особенно поначалу…
— Я примерно представляю, — кивнул Юриус. — Успел немного хлебнуть военной службы примерно в твоём возрасте. Токайский пограничный конфликт, если тебе что-то говорит.
— Теперь говорит. В общем, плохо я даже такую нелюбимую работу делать не сумел. Закончил училище в лучшей десятке и заодно заработал скверную, скандальную и жёсткую репутацию. Потому никого не удивило, что меня отправили вороном в третью дивизию Легиона. На самую границу. Опять же, сейчас я понимаю, что тот, кто это устроил, так и собирался с самого начала. Не знаю, почему меня просто не убили, а таким сложным путём убрали из столицы. Но с учётом того, что этот некто был в курсе моей опоры…
Юриус отхлебнул травяного чая, с минуту задумчиво смотрел в окно, затем принялся рассуждать.
— Ну, насчёт того, что ты такой особенный с опорой, хочу тебя утешить: ничего необычного в тебе нет. На самом деле больше чем у половины Мастеров самые сильные ощущения так или иначе завязаны на половое влечение. Оно не зря у человека доминирующее. Плюс подозреваю, компенсационный механизм природы: такие, как ты, прыгают из постели в постель и одновременно довольно редко заводят семьи. Но это я отвлёкся, извините. Просто убить тебя — сложно. Я в любом случае тогда приехал бы в столицу. Даже замаскируй всё под несчастный случай — с большой вероятностью докопаюсь, какие-то хвосты остаются всегда. А моё имя среди Мастеров не последнее, планету и систему перетрясут сверху донизу. Как и с фальшивым обвинением. Я обязательно приезжаю на заседание Коллегии, начинаю дотошно проверять улики. Результат тот же. А вот загнать тебя в армию, да ещё и мне подкинуть слух, что ты таким способом за ум взялся — это запросто. Я, в принципе, понимаю, почему ты сбежал.
— Боюсь, что не очень, — зло ощерился Мистивир. — И вопрос не в том, что я драться с детства терпеть не мог. Я бы понял, если меня призвали двадцать пять лет назад, когда в начале войны журналюги орали — чуть ли не новый Разлом подступает. Война ведь началась с давним и вернейшим союзником империи. Ладно, пусть двадцать лет назад, когда стало ясно — просто очередной конфликт, давние друзья немного поссорились, дальше вот-вот помирятся. Основные бои затихли, но формально мирный договор не подписан и на границе стычки идут. Меня заперли именно сейчас, когда никакой самой завалящейся войны не предвидится. Как раба, как цепную собаку в ошейнике посадили. С приказом категорически не выпускать со станции на планеты. Вот это я им и не простил.
Неожиданно для всех Лена обняла Мистивира и шепнула ему на ухо:
— Бедный.
Юриус улыбнулся, что-то негромко неразборчиво сказал себе в бороду. Потом вынес свой вердикт:
— Я хоть и не одобряю дезертирства в общем, но в твоём конкретном случае — на твоей стороне. Прости уж старика, но я следил за твоими успехами в Легионе, и за наградами. Ты отрабатывал честно. К слову, может, на это и был расчёт? За столько лет без нормального отпуска на планете ты сорвёшься. Надменный, заносчивый, честолюбивый, не ищущий от жизни ничего, корме богатства, славы и высокого положения. Продержать такого несколько лет без сил на должности ворона. Страх окружающих, ненависть к самому себе за слабость в тот день и ненависть к службе. Через пять-шесть лет — готовый материал для вербовки. Но я рад, что за столичный шелухой этот некто проглядел твой настоящий характер.
