- Ты меня оставь на несколько времени с глазу на глаз с Миропой Дмитриевной и с мужем ее!
- А что они? - спросила та.
- Ссорятся, помирить надо!
Gnadige Frau и Сверстова он также попросил не входить в гостиную, когда он будет там разговаривать с приезжей гостьей.
- Не входить? - спросила его при этом шутливо gnadige Frau. - У вас, значит, шуры-муры с ней и вы хотите поэтому мне изменить?
- Хочу, хочу, пора!.. Давно уж любимся.
- Давно, но только очень холодно, - я нахожу, очень холодно! - шутила, уходя, gnadige Frau.
- Ах ты, старая грешница! - говорил шедший вслед за ней муж.
- Вы-то пуще праведник! - отозвалась gnadige Frau.
Здесь я не могу не заметить, что сия почтенная дама с течением годов все более и более начала обнаруживать смелости и разговорчивости с мужчинами и даже позволяла себе иногда весьма и весьма вольные шутки, что происходило, конечно, потому, что кто же по летам и наружности gnadige Frau мог ее заподозрить в чем-нибудь?!
Когда таким образом оставленная дамами Миропа Дмитриевна очутилась в гостиной с глазу на глаз с Егором Егорычем и своим мужем, то это ей показалось новым оскорблением и большой невежливостью со стороны Сусанны Николаевны. Кроме того, она смутно предчувствовала, что ей угрожает нечто худшее.
Предчувствие Миропы Дмитриевны вскоре исполнилось. Егор Егорыч, не любивший ничего откладывать в дальний ящик, заговорил, относясь к ней довольно суровым тоном:
- Супруг ваш очень недоволен ревизией, которую он произвел по своему ведомству!
- Недоволен? Но он мне ничего не писал о том! - проговорила Миропа Дмитриевна, удивленная, что Егор Егорыч с ней начал такой разговор. - И чем же ты тут недоволен? - обратилась она тоже строго к Аггею Никитичу.
- А вот тебе Егор Егорыч скажет, чем я тут недоволен! - произнес многознаменательно Аггей Никитич. Он сваливал в этом случае ответ на Егора Егорыча не по трусости, а потому, что приливший к сердцу его гнев мешал ему говорить.
- Аггей Никитич недоволен в этой ревизии не столько своими подчиненными, сколько вами! - рубнул напрямик Егор Егорыч и тем же неумолимо-строгим голосом.
Миропа Дмитриевна тайно смутилась, но, скрыв это, проговорила спокойно и с некоторою даже гордостью:
- Я никаким образом и ни при какой ревизии моего мужа не могу быть виновна!
- Не запирайтесь, а лучше покайтесь! - воскликнул Аггей Никитич.
- Покайтесь, - повторил за ним и Егор Егорыч, - и мы вместе подумаем, как поправить учиненную вами беду!
Из этих намеков мужа и Егора Егорыча Миропа Дмитриевна хорошо поняла, что она поймана с поличным, и ею овладело вовсе не раскаяние, которое ей предлагали, а злость несказуемая и неописуемая на своего супруга; в ее голове быстро промелькнули не мысли, нет, а скорее ощущение мыслей: "Этот дурак, то есть Аггей Никитич, говорит, что любит меня, а между тем разблаговещивает всем, что я что-то такое не по его сделала, тогда как я сделала это для его же, дурака, пользы, чтобы придать ему вес перед его подчиненными!" Повторяемый столь часто в мыслях эпитет мужу: дурак и дурак свидетельствовал, что Миропа Дмитриевна окончательно убедилась в недальности Аггея Никитича, но, как бы там ни было, по чувству самосохранения она прежде всего хотела вывернуться из того, что ставят ей в обвинение.
- Я очень бы готова была покаяться перед вами, если бы знала, в чем вы меня укоряете, - отнеслась она, не обращая внимания на мужа, исключительно к Егору Егорычу.
- Вас обвиняют в том, что перед тем, как ваш муж поехал ревизовать почтмейстеров, вы через почтальонов всем им объявили, что это едет их начальник, к которому они должны являться с приношениями!.. Что это такое?.. Назовите мне ваш поступок и научите меня, как мне именовать его? - кричал Егор Егорыч.
- Да, пусть она сама наименует свои деянья и окажет, чего она достойна за них! - кричал и Аггей Никитич.
Хорошо, что Миропа Дмитриевна была не из таких дам, чтобы ее можно было очень запугать, а потому, как ни дерзко отнеслись к ней этот крикун Егор Егорыч, а также и дурак супруг ее, она не потерялась окончательно и успела придумать довольно благовидное объяснение своей проделки.
