Между тем Егор Егорыч продолжал разговаривать с Аггеем Никитичем.
- И что ж вы, объезжая уезды, познакомились с кем-нибудь из здешнего дворянства? - спросил он, видя, что Зверев нет-нет да и задумается.
- Почти ни с кем! - проговорил Аггей Никитич. - Все как-то не до того было!.. Впрочем, в этом, знаете, самом дальнем отсюда городке имел честь быть представлен вашей, кажется, родственнице, madame Ченцовой, у которой что, вероятно, известно вам - супруг скончался в Петербурге.
- Да, он умер! - поспешила сказать Сусанна Николаевна, взглянув с некоторым страхом на Егора Егорыча, который, впрочем, при этом только нахмурился немного и отнесся к Аггею Никитичу с некоторой иронией:
- Ну, и как же она вам понравилась?
Аггей Никитич глубокомысленно повел бровями.
- По наружности это, что говорить, - belle femme[173], - определил он французским выражением, - но все-таки это не дворянская красота.
- А какая же? - выпытывал его Егор Егорыч.
- Да такая, что она скорей жидовка, или цыганка, или зырянка из сибирячек, как я вот видал этаких! - объяснил Аггей Никитич, видимо, начавший с большим одушевлением говорить, как только речь зашла о женской красоте.
Егор Егорыч и Сусанна Николаевна при этом переглянулись между собой.
- По какому же поводу вы представлялись госпоже Ченцовой? - спросил опять с тою же иронией Егор Егорыч.
- Да я и сам не знаю как! - отвечал наивно Аггей Никитич. - Она замуж выходила в этом городишке, и мне вместе с другими было прислано приглашение... Я думаю, что ж, неловко не ехать, так как она родственница ваша!..
- Но за кого она могла выйти? - воскликнул Егор Егорыч.
- Вышла она за управляющего своего, господина Тулузова! - ответил Аггей Никитич.
Услышав эту фамилию, Сверстов вдруг приподнял свою наклоненную голову и стал гораздо внимательнее прислушиваться к тому, что рассказывал Аггей Никитич.
- И свадьба, я вам доложу, - продолжал тот, - была великолепная!.. Венчание происходило в городском соборе, потому что Катерина Петровна считала низким для себя венчаться в своей сельской церкви, а потом все духовенство, все чиновники, в том числе и я, поехали к молодым в усадьбу, которая, вы знаете, верстах в пяти от города. Дом там, без преувеличения можно сказать, - дворец! Все это везде хрусталь, люстры, свечи восковые!.. За ужином шампанское рекой лилось... После того фейерверк, который делал какой-то провизор из аптеки, а потому можете судить, что он понимает?.. Мне сначала, знаете, как человеку, тоже видавшему на своем веку фейерверки, было просто смешно видеть, как у них то одно не загорится, то другое не вовремя лопнет, а наконец сделалось страшно, когда вдруг этаких несколько шутих пустили в народ и главным образом в баб и девок... Слышу - крик, писк, визг промеж их, а господа сидят и смеются этому... Это, изволите видеть, господин Тулузов приказал сделать, чтобы развеселить свою супругу и гостей!.. Глупо, по-моему, и свинство еще вдобавок!..
- Что же, этот управляющий красив собой? - спросил Егор Егорыч.
- Ничего нет особенного; малый еще не старый, видный из себя, рыжеватый, глаза у него совсем желтые, как у волка, но умный, должно быть, и бойкий, только манер благородных не имеет, как он там ни задает форсу и ни важничает.
- Но чем же, однако, он пленил Катерину Петровну? - отнесся Егор Егорыч как бы больше к Сусанне Николаевне.
Та отвечала ему только грустною улыбкой.
- Про это рассказывают... - начал было Аггей Никитич несколько таинственно, но тут же и позамялся. Впрочем, припомнив, как в подобном случае поступил Мартын Степаныч, он повторил его фразу: - Я надеюсь, что здесь можно говорить все откровенно?
- Все, и непременно откровенно! - пробормотал Егор Егорыч.
- Рассказывают, - продолжал Аггей Никитич, - что он был приближенный Катерины Петровны и что не она ревновала вашего племянника, а он, и из этого пошли у них все неудовольствия.
- Не может быть! - отвергнула Сусанна Николаевна.
- Очень это возможно! - возразил ей Егор Егорыч.
- А как имя и отчество господина Тулузова? - вмешался вдруг в разговор Сверстов.
